«Якорь спасения». Православная Церковь и Российское государство в эпоху императора Николая I. Очерки истории

Однако этого не произошло, когда староверам удалось склонить на свою сторону жившего на покое греческого митрополита Боснийского Амвросия (Поповича; 1791–1863), в октябре 1846 г. в местечке Белая Криница, в Австрии, торжественно присоединившегося к старообрядцам. В соответствии с их требованиями он отрекся от прежних «заблуждений» по «второму чину». Скандальное получение старообрядцами-поповцами «своего» архиерея означало появление у них самостоятельной, никак уже не зависимой от Православной Российской Церкви, иерархии. «Кончилась вековая зависимость от Церкви-гонительницы, от иерархии-притеснительницы, зависимость тяжелая, унизительная и позорная»[474], – отмечал старообрядческий историк Ф. Е. Мельников, тем самым констатируя, что предшествовавшая религиозная жизнь поповцев целиком и полностью зависела от «гонительницы», таинства которой (и, прежде всего, таинство хиротонии) старообрядцы всегда признавали.

Безусловно, появление первого старообрядческого епископа, вскоре рукоположившего двух архиереев и тем самым положившего начало правильному течению церковной жизни поповцев, стало ответом на политику Николая I, практически обесценив все «противораскольнические» мероприятия его правительства. Дальнейшая борьба не могла окончиться победой хотя бы потому, что необходимость в беглых от господствующей Церкви клириках у старообрядцев отпала. Чем дальше, тем лучше осознавал это и митрополит Филарет (Дроздов), идейный вдохновитель борьбы с расколом. В 1863 г. в письме к епископу Симбирскому Евгению (Сахарову-Платонову) он с горечью писал: «Надобно сказать правду, что и мы не довольно тщательно изучали и употребляли искусство духовно-нравственного врачевания раскольников, охотнее опираясь на помощь власти»[475]. По существу, это было признание собственного поражения, поражения всей николаевской системы борьбы с расколом, в которой политическая ангажированность властей взяла верх над пониманием религиозно-народной стороны русского старообрядчества.

Очерк восьмой. Святейший Правительствующий Синод в эпоху императора Николая Павловича

^{Историко-социологический очерк}

История Православной Российской Церкви эпохи Николая I, к сожалению, исследована гораздо менее подробно, чем времена его предшественника и его наследника Александра I[476] и Александра II[477]

. Это, при желании, можно легко объяснить: в первом случае обратив внимание на церковную политику Александра Благословенного и концепцию «евангельского государства», «высочайшая» поддержка которой привела к появлению в России «православной оппозиции», во втором – на то, что эпоха Великих реформ пробудила у церковных деятелей надежду на возможность проведения и реформ церковных. В подобном контексте история Церкви второй четверти XIX века выглядит как время своеобразного «застоя», когда никаких глобальных изменений в церковно-государственной политике не только не проводилось, но и не планировалось.

Разумеется, Церковь развивалась, решались и/или ставились важные задачи (достаточно вспомнить попытки решения униатского вопроса и вопроса, связанного с «расколом старообрядчества», а также реформирование синодальных учреждений). Но в условиях «апогея самодержавия», когда церковно-государственные отношения получили идеологическое оформление в виде знаменитой уваровской «триады», разговора о принципиальных изменениях в религиозной политике империи и быть не могло. Власть была заинтересована в подготовленных исполнителях воли самодержавного правителя, в том числе и в делах церковных. Разумеется, Николай I чрезвычайно ценил таких выдающихся православных деятелей, как митрополиты Филарет (Дроздов) и Филарет (Амфитеатров), но даже их он рассматривал прежде всего как проводников собственной самодержавной воли в церковном управлении. Старая мысль о том, что самодержавие не терпит двоевластия, в государственной жизни страны после поражения движения декабристов воплотилась исключительно ярко.