Яков. Воспоминания (СИ)

— Ну, Вы поймите, — принялся убеждать меня Николай Васильевич, — она с радостью скинет свою вину на кого угодно. Но кому нам больше верить, известному доктору или неизвестной шарлатанке?

— Да я согласен, — сказал я, порадовавшись про себя, что господин полицмейстер поддерживает мое мнение о невиновности доктора Милца. — Но любой факт требует доказательств. Мы уже собрали все лекарства из дома графини и отослали их на экспертизу в Петербург.

— Прекрасно! — похвалил Николай Васильевич действия следственного отделения. — Оперативно!

— Давайте дождемся результатов, — попросил я его, — ну, тогда и будем делать какие-то действия.

— Яков Платоныч! — произнес Трегубов со значением. — Неизвестность напрягает. Не тяните, голубчик!

Я вздохнул с некоторым облегчением, глядя ему вслед. Сколько-то времени я себе выговорил, немедленного прекращения дела от меня уже не требуют. Но и долго тянуть с раскрытием мне никто не позволит, так что следует поторопиться, насколько это возможно.

Выйдя из управления, я увидел Анну Викторовну, меряющую шагами двор. Видимо, войти она не решалась, помня о моем запрете на ее участие в этом деле, вот и ждала на улице, пока выйдет кто-нибудь, кто будет в курсе затеянного ею эксперимента. Я почувствовал укол совести. Кажется, я слишком сильно напугал ее утром, если она даже в коридор войти боится.

— Анна Викторовна! — окликнул я ее с улыбкой. — Пытаетесь помочь Улле связаться с никому не видимым духом? Зря стараетесь, не слышит она его. Эксперимент не удался.

Мое дружелюбие, судя по всему, было снова принято за насмешку.

— Торжествуете? — спросила Анна с упреком.

— Да нет, — ответил я, — если честно, я и не ожидал от нее никаких чудес.

— Зато, наверное, очень ждете, что она всю вину на себя возьмет, да? — спросила она с вызовом.

Подобное заявление было бы несправедливым для меня в любом случае. А после того, как я только что спорил со своим начальством, отказываясь закрыть дело, обвинив Уллу, слышать подобное было обидно вдвойне.

— Я никогда не упекал никого за решетку, только ради того, чтобы дело закрыть, — ответил я ей со всей возможной холодностью. — Честь имею.

Пусть думает обо мне что хочет. А мне работать надо. И времени у меня крайне мало.

Я отправился к дому графини Уваровой в надежде наткнуться хоть на какую-то подсказку. Заодно мне требовалось поговорить с городовым Синельниковым, охранявшим дом, потому что сегодня утром я дал ему особое задание. Я стоял у дома, разглядывая его в задумчивости, когда позади послышался щелчок курка, и голос городового произнес:

— А ну, замри, шельма, не то стрелять буду!

— Тихо, Синельников! — окоротил его я. — Ты чего разорался-то?

— Яков Платоныч, извиняйте, — смутился Синельников, пряча револьвер, — не признал.

— А я думал, ты где-нибудь прикорнул в укромном месте, — поддел я городового.

После того случая, когда Синельников проспал убийство инженера Буссе, да еще пытался оговорить Анну, я хотел его уволить. Но Трегубов, к моему удивлению, воспротивился, сказав, что штат у нас и так маленький, а кадры брать неоткуда. И велел перевоспитывать негодяя прямо на службе, разрешив в способах и средствах не стесняться. Синельников за свой проступок тогда отсидел аж десять суток, и с тех пор старался быть образцовым служакой. Но я все равно при каждом удобном случае напоминал ему о прошлом, показывая, что ничего не забыл. Пусть лучше старается!

— Да как можно! — смутился городовой. — Вы ж наказали за домом присмотреть. Я порядок знаю!

— Ну что, рассказывай, — велел я ему, — что там со служанкой? Получилось?

Утром, уходя из дома Уваровой к доктору Милцу, я велел Синельникову потихонечку проследить за служанкой графини. Допросить девушку как следует у меня тогда не хватило времени, а ведь она тоже была подозреваемой.

— Все в лучшем виде, — доложил Синельников, — как она из дому вышла, я за ней пацана шустрого отправил. Он и проследил.

— Ну и где она была, — спросил я, — что делала?

— Вначале по базару походила, продукты покупала, — ответил городовой. — Ну, а потом к ювелиру Селиванову зашла.

— К ювелиру, значит, — задумчиво произнес я. — А по какой такой надобности?

— Не могу знать, — ответил Синельников. — Но, по словам парнишки, пробыла она там довольно долго.

— Вот что, — сказал я Синельникову, подавая ему мелкую монетку. — Ты передай это парнишке, пусть он за ней завтра походит.

— А может, ее арестовать? — предложил городовой от пущего рвения.

— За что? — спросил я его.

Синельников смутился снова, пожал плечами.

— Ну ладно, — успокоил я его, — подождем пока, может, выведет куда.

— Не извольте беспокоиться, Яков Платонович! — выдохнул Синельников с облегчением, видя, что я собираюсь уходить. — Все сделаем!