В четвёртой части вновь возникает образ льда и мотив ухода под лёд: «На лёд на коньках пьяного оптимизма / Провалишься!!! – …А, хуйня!.. / Простудишься только». Здесь видим отсылку к народной пословице, что дуракам и пьяным везёт. Отметим, что в нетрезвом состоянии действительно меняется восприятие мира то в лоно оптимизма, то, напротив, в пессимизм. Это состояние может привести и к равнодушию в плане последствий, однако ситуация может быть и опасной, если речь идёт, например, о катании на льду, как в этом тексте. Однако позднее мы видим, что собеседник, лирический персонаж, возможно, как раз обитатель социального дна или маргинал: «Погреешься у костра из бумаги». Отметим, что согревающий костёр разведён на основе не каких-нибудь газет, а бумаги важной, на которой информация о приговоре: «Линованой, исписанной – аутодафе[15]
/ Аутодафе под июльским солнцем / Через увеличительное стекло». А казнят здесь, как видим, не ведьм и не преступников, но «наших лучших, наших «самых» – инакомыслящих («Наших лучших, наших «самых» / Промозглые истины»). А в этих истинах заложена настоящая боль, то есть на бумагах откровение: «Нечем прикрыть обнажённую боль». Однако обвинениям, к счастью, не удалось сбыться – казнь не свершилась: «Не к чему привязать – радуйся – свобода!» После этих слов ставится проблема непредсказуемого будущего, которое для героя, думается, и неважно, что заключается в панковском девизе (песня британской панк-рок-группы «Sex Pistols» – «God Save the Queen»): «No future – здесь и сейчас / Бритые камеры – палаты – потом».Финал стихотворения призывает жить сегодняшним днём, несмотря на все трудности жизни, что выражается в графическом изображении:
Сейчас – счастье
=
∞
Таким образом, вывод этого стихотворения: счастье сейчас, следовательно, счастье – всегда, несмотря на «No future».
Фонетический фон, или Слово про слова (1988)
Это стихотворение посвящено Федяю, Марине Кисельниковой – подруге Янки, которая не писала стихов, не пела песен, но была в питерской творческой тусовке. С Федяем Дягилева путешествовала по Прибалтике. Сохранилось множество писем из их переписки, судя по которым они были близки. Взаимосвязь духа ощущается не только с Федяем, но и с Александром Башлачёвым, с которым Янка знакомится годом раньше. В 1986 году он написал «Имя Имён» – песню, семантически созвучную данному стихотворению. То есть, с одной стороны, «фонетический фон» (звуковой фон) ассоциируется с тусовочной жизнью, а «слово про слова» – это отсылка к песне Башлачёва, в которой Александр ищет общий корень, общий язык, способный объяснить разным людям одно и то же явление. Этот феномен легко понимается, если вы начинали учить иврит – древнейший язык, в котором только из согласных составляются такие корни слов, которые выявляются даже в европейских языках. А если вы учите языки одной языковой семьи или группы, то замечаете много общего в лексике этих языков. Но изначально речь идёт не о слове, даже не звуке, но о молчании. Вспомним «Silentium!»[16]
Ф. И. Тютчева:Мы вспомнили стихотворение русского классика. Обратим внимание: «Мысль изреченная есть ложь». Все наши мысли, как бы мы ни старались их сформулировать, вряд ли кто-то поймёт ровно так, как мы их воспроизвели в своей голове. Для этого недостаточно слов, поэтому иногда предпочтительнее молчать. Об этом говорит и Янка в первой строке: «Учи молчанием». Как известно, нотации и дидактические заявления помогают реже, чем ситуации, когда человек наступает на одни и те же грабли. Даже повторение работы над ошибками не всегда помогает. Поэтому добрый совет не всегда полезен. Иногда он даже вредит, если о нём не просили.
Вторая строка находит корреляции (взаимосвязи) звуков, слов и ассоциаций. Вслушайтесь: «В сло
ве соль и стёкла осколками впиваются в живое». Слыша эту строку, мы сами чувствуем режущую боль и щиплющую соль на ране.