Янтарные глаза

«Ах да. Пинкертинка все хочет этот чай. Или, лучше сказать,— пытается утверждать, что хочет его». Лукас почувствовал под своей ладонью ее вспотевшие, дрожащие пальцы, и это прикосновение вызывало в нем странное волнение. Они очень давно друг друга знали. И он был готов простить ей почти все что угодно: все сцены, происходившие от отчаяния, которые сопровождали его взросление и включали всё, от краснеющего лица и показной незаинтересованности до ревности и объективной грубости, не говоря уже о литрах случайно разлитых на его одежду напитков. С кем-то другим это вызвало бы в нем ярость или смех, но Пинкертинку он не мог обидеть. Никогда не решился он и что-либо с ней замутить. Когда она выдала отцу, что он учится вне дома, Лукас получил такое наказание, от которого заплакал бы и серийный убийца, и к тому же потерял последний шанс как-либо облегчить эту каторгу. Но он переступил через себя и никогда в жизни этого не упоминал. А на ложь просто махал рукой. Все это было второстепенно. Он точно знал, какая Пинкертинка на самом деле. В сравнении со множеством других женщин все было не так плохо.

— Может, ты идеализируешь его в воспоминаниях,— сказал он.— Могу ответственно заявить, что тут есть чаи и получше, чем тот, и к еде многие из них подходят больше.

Он взял меню.

— Если тебе нужен мой совет, возьми квриллу. ссеане делают к ним прекрасные соусы.

— Ты помнишь! — обвинила его Пинки.— Ты сам себя выдал! Ты прекрасно знаешь, что это был за чай!

Лукас вздохнул:

— Я ведь не утверждал, что не знаю. Я просто думаю, что, попробовав его снова, ты будешь разочарована.

— Конечно же нет! — горячо заявила она.— Ты бросишь меня, чтобы я вечно оставалась в поисках?

Страх, который пару минут назад Лукас отчетливо видел в ее глазах, перестал быть таким безграничным. Как волнующееся море кажется менее глубоким, так и каждый произнесенный слог ослаблял ее страх.

«Да какая все же разница?!» — подумал он.

— Ну, чтобы ты не умерла от любопытства — он называется гмершал.

Ведь это было так давно…

* * *

Лукас не хотел ей этого говорить, а сама она тоже была не слишком уверена, что хочет узнать. Пинки почти смирилась с трусливым молчанием. Если она вновь почувствует тот давний вкус на языке, ей снова придется бороться и собираться с силами. Она снова будет искать решимость, лишь чтобы сказать ему об этом.

— Гемершайль?..— повторила она.— Нужно записать.

— Не нужно.

— Но…

— Ты можешь запомнить название по-терронски. Гмершал можно перевести как «Янтарные глаза». Милое название для чая, что-то вроде «Колодец дракона» или «Белый пион». В то же время это вход в трёигр: поймает тебя и не отпустит. «Проломит барьеры сознания», как пишут в Книгах.

Лукас засмеялся.

— Но, могу тебя заверить, гмершал свободно в магазинах не продается, да и в меню ты его так просто не найдешь. На этот товар верховный жрец наложил эмбарго. Когда что-то запрещают, первыми попадают под удар алкалоиды.

— Хочешь сказать, его нет даже здесь?

— Если и есть, об этом нигде не напишут.— Лукас замялся.— Гмершал относится к священным ссенским веществам. Всего их пять, и вместе они создают ограниченный ряд. Пять уровней, после которых человек якобы достигает Господа Бога, если он в настроении и у него крепкий желудок, а утром не надо на работу. Гмершал — первый из них. Второе вещество называется «Лед под кожей». Третье — «Падение в темноту». Дальше идет «Видение» и, наконец, «Голоса и звезды», вещество Озарения. Официально ни одно из них не поставляют на Землю.

— А неофициально?

— Пинки, Пинки,— сказал Лукас все еще с улыбкой.— Ну ты и авантюристка! Если правда хочешь, я попробую убедить их покопаться в закромах. Но лучше не снимай обувь под столом. За сколько ты теперь пробегаешь стометровку? Может так получиться, что уходить нам придется в большой спешке.

— Все правда так серьезно?

— Будь уверена!

— Думаю, ты меня успешно переубедил… — Она вздохнула, пытаясь унять разочарование.— Мы не можем так рисковать.

— Для тебя это правда так важно! — удивленно сказал он, и его глаза заискрились.— Я не понимаю тебя, Пинки. Именно этот отвратительный чай!

Лукас порылся в кармане и вытащил узкую шести­угольную коробочку, обтянутую чешуйчатой перламутровой кожей. Открыв ее, вытащил какую-то ссенскую купюру и спрятал в ладони. Хоть он сделал это очень быстро, Пинки успела заметить блеск серебра и поняла, что это одна из тех, что побольше.

Лукас наклонился через стол так близко к ней, что их лбы почти соприкасались.

— Мне не кажется, что тут сегодня как-то по-особенному опасно, но помни о трёигр,— приглушенно сказал он.— Лучше почитай что-нибудь, хотя бы меню. Ты справишься. Через минуту вернусь.

Пока Пинки опомнилась, Лукас уже встал, прошел мимо и направился к бару.

Она сидела окутанная ужасом. Хотела позвать Лукаса, но все его серьезные предостережения лежали на ней как камень. Лукас исчез в кучке ссеан и пробрался куда-то в задний угол. Она больше не осмеливалась следить за ним из страха, что кто-то из инопланетян случайно посмотрит в ее направлении.