Янтарные глаза

Его разбудило ощущение чего-то постороннего. Как будто он был не один.

С закрытыми глазами и в вялом полусне Лукас заметил, что такси еще находится в движении. Хотя автоматическая система заботилась об оптимальном использовании, это работало в рамках приличия: никто не мог просто сесть в занятый салон без согласия того, кто уже был внутри. И более того — если бы движение прекращалось и двери открывались, он бы об этом знал. Однако ничего подобного не было.

С другой стороны… здесь совершенно точно кто-то был.

Сквозь тихий свист струящегося воздуха Лукас четко слышал треск кожи сиденья и звуки легких движений, будто кто-то усаживается поудобнее. Это окончательно разбудило его, но из неосознанной осторожности он не пошевелился, а только слегка приоткрыл глаза. Ему стоило большого труда не подпрыгнуть от испуга.

Мерцающие отблески уличных фонарей очерчивали во тьме резкий, будто птичий, ссенский профиль — огромный нос, маленький подбородок, длинную шею. «И правда, какой-то чужак, но, черт возьми, откуда он тут?» — не веря своим глазам, подумал Лукас. Так как было очевидно, что ответ на вопрос он получит, лишь задав его, он молчал и просто наблюдал. Ему едва удавалось различить черты лица в полутьме, но оно не казалось знакомым. И все же он решительно отверг надежду, что присутствие ссеанина — это простое совпадение. Незнакомец сидел напротив, и, насколько можно было судить, его руки были удобно сложены на коленях. «Ну, хоть что-то,— рассудил Лукас.— У него нет с собой коллекции огнестрельного оружия. Но что ему от меня нужно?»

— Перестань притворяться спящим, Лкеас Лус,— раздался голос ссеанина.— Это не спасет тебя от неизбежного.

Он повернул к нему голову и пристально на него посмотрел. Трёигр установилось так быстро, что это перешло все границы непристойности. Оно усиливалось как быстро затягивающийся болт.

Лукас резко выпрямился и ударил ладонью по выключателю на стене. Салон залил свет. ссеанин вздрогнул и закрыл лицо руками. «Прости, друг, но, к сожалению, ты не спасся от неизбежного,— подумал Лукас без особого раскаяния.— Нельзя так на меня набрасываться!» Во время трёигр у ссеан всегда сильно расширяются зрачки и раскрывается кольцо специальных, так называемых соединительных клеток, не имеющих аналогов в глазу человека. Резкая смена освещения в такой момент их неприятно слепит. Однако это была незначительная победа — через пару мгновений ссеанин снова придет в себя. Лукас пожалел, что не носит с собой зеркальные очки, потому что именно сейчас он бы с удовольствием их надел. Дело не в том, что он боится трёигр. Но когда кто-то ведет себя настолько бесцеремонно, как этот мужчина, демонстративное избегание было бы к месту.

Затем он осознал еще одну вещь: незнакомец обратился к нему по ссенскому имени. И только по имени — без всех вежливых титулов.

«Он действительно думает, что может себе позволить все — какой скандал! — думал Лукас возмущенно.— Или же он и правда может… тогда проблем у меня гораздо больше, чем могло бы быть у любого человека в час ночи». Выигранное своим маневром время он потратил на изучение ссеанина. Это был худощавый и миниатюрный мужчина, одетый в земную одежду, темную и с точки зрения стиля совершенно нейтральную. Весь его вид был непримечательным и незапоминающимся. И все же в нем было высокомерие — как он сидел, как держал спину. Его реснитчатые ушные раковины полностью побелели, что указывало на неудержимую ярость. «Нет, он извиняться не будет,— заключил Лукас.— Не будет ни вежливым, ни добрым. Как только он придет в себя, начнет поджаривать меня заживо».

— Это было очень недальновидно с твоей стороны,— заговорил незнакомец режуще-холодным голосом.— Я могу посчитать это за чрезмерное сопротивление. Или даже за предумышленное нападение на мою личность. От местных варваров я не ожидаю знания этикета, но это и для простого землянина слишком.

В то же время он опустил руки, тем самым открыв лоб.

На нем не было ритуальных колечек, лишь меж бровей сиял металлический треугольник, кусочек белоснежной мерцающей платины.

Лукасу не пришлось разбирать, что это был за знак,— он все понял. «Ну что, теперь мы знаем, почему этот мужчина не особо вежлив. Он обладает такой огромной властью, что ему будет все равно, если он кого-то обидит». Когда он осознал, как далеко может зайти эта власть, под ребра заполз страх.

— Я только что сидел здесь и спал,— заявил он, в душе усиленно борясь с желанием обернуться в пончо и спрятаться под сиденье.— Едва ли можно говорить о ­сопротивлении, ведь я даже не знаю, когда и как ты сюда попал, зрёгал.

— Обычная земная неспособность замечать очевидные вещи,— усмехнулся ссеанин именно с той мерой напыщенного высокомерия, которой Лукас от него ожидал.— Я там, где должен быть.

Мраморно-белый цвет его ушных раковин был поистине пугающим для любого, кто умел читать по лицам ссеан. Он придавал его словам оттенок смертельной угрозы: весь сдерживаемый гнев перейдет к трёигр.