Ярость огня

Но сотрудничать с ним? После всего, что случилось?

Я надеялась на такой исход с самого начала. Теперь это казалось безумством и… ошибкой.

Он был тем, кто стоял между мной и Даком. Тем, кого я не смогла обойти, когда мой друг нуждался во мне. Из-за него я больше никогда не увижу Дака.

Хриплые извинения и куски обугленной кирасы в моих руках не изменят этого.

Так я думала, пока он не произнес следующие слова.

Он не просил меня прямо, словно слишком стыдился. Но я услышала: «Научи меня читать».

Несмотря на все, что случилось, несмотря на драконий огонь, семьи и друзей, столкнувшихся со смертью, Грифф Гаресон жалел, что не умеет читать.

В моей жизни столько всего происходило, что разбивало мне сердце, но такого удара я никак не ожидала.

«Они дали тебе дракона, – думала я, –

но этого тебя лишили».

Не дождавшись моего ответа, Грифф продолжил:

– Я могу выбираться по ночам. Мы могли бы встречаться, где ты учила бы меня тайком. Никто бы не узнал, что меня нет.

В его голосе звучало отчаяние. Как будто уничтожить Новый Питос – это то, чего он желал всем сердцем, но умение читать было тем, что ему действительно жизненно необходимо и чего он оказался лишен.

Конечно, ему не позволили научиться читать. А почему должно было быть иначе? Мой отец не умел читать, мать не умела, никто в моей деревне не умел читать, и в случае с Гриффом его хозяевам тоже было выгодно, чтобы он не учился грамоте.

Потому что он был настроен уничтожить Новый Питос.

Я посмотрела на него, вспомнила о Даке и не могла согласиться.

Но Грифф это, возможно, понял. Потому и не потребовал ответ сразу.

Вместо этого он положил одну руку на спину своего громадного грозовика, а другой указал в сторону чернеющей за побережьем каллиполийской равнины. Затем назвал место, дату, время.

В полночь на Бесплодных дюнах через три дня.

– Мы будем ждать вас, – сказал он.

18

Остров Мертвых

ЭННИ

Я проснулась от воспоминаний о странном сне: о ночи, когда я встретилась с Гриффом Гаресоном и видела смерть Дака.

А потом осознала, что это был вовсе не сон.

На мгновение мне показалось, что я не смогу подняться с кровати. Я находилась в столовой, переоборудованной под травматологическое отделение, лежала на первой попавшейся койке, на которую, вероятно, рухнула прошлой ночью. Вокруг возились люди. Я слышала их. И внезапно обратила внимание на странную тяжесть медали Первой Наездницы, все еще приколотой к форме, в которой я заснула. Волна ненависти к себе накатила на меня, заставляя вскочить с кровати.

И я приступила к выполнению привычных обязанностей, словно выполнение долга способно вычеркнуть из памяти вчерашний день. Я запихнула в себя кашу, согласовала с Холмсом повестку дня – наездники и драконы, способные летать, вернутся сегодня в Каллиполис, а те, кто находится в критическом состоянии, останутся здесь подольше, чтобы оправиться, – и собрала свои вещи.

В отличие от прошлой ночи, когда казалось, что больничная палата лопнет или взорвется от какофонии боли и горя, сегодня утром здесь царила гнетущая тишина. Рок ел кашу у постели Лотоса, Алекса тормошила спящую Дейдру, Ли в дальнем конце палаты собирал вещи вместе с Кором.

И тут появился Пауэр, остановившись передо мной и потирая свои заспанные глаза.

– Так что ты ему сказала? – спросил он.

Я оторвала взгляд от Ли, отгоняя болезненное желание встретиться с ним взглядом.

– Кому?

Пауэр указал пальцем на север.

Гаресон. То, что все еще казалось сном.

– Я… расскажу тебе позже.

Я выполнила построение отрядов, которое мы изучали в учебниках, но никогда не отрабатывали на учениях. Этот обратный полет – похоронная процессия. Драконы двигались парами, близкие товарищи павших наездников несли тела, замыкая процессию, и мы пронеслись над побелевшей от снега сельской местностью, направляясь на юг. Орлу нес Лотус сюр Иустус, Макса – Дейдра сюр Рея. Их осиротевшие драконы парили позади нас, следуя за останками своих наездников.

Кираса Дака сюр Керта была спрятана в моей форме, уже нагревшаяся от тепла кожи. Я понимала, что ее должен был нести Кор, но не знала, как рассказать ему о том, как она у меня оказалась.

Поэтому я не отдала ему доспехи.

Мы с Ли молча возглавляли кавалькаду.

Это горе, думала я, похоже на брошенный мною грязный дом, по которому даже спустя годы я смогу пройти с закрытыми глазами.

Ощущала ли я тогда чувство вины, которое сейчас давит на мою грудь, не позволяя сделать вздох?

Снова пошел снег, и его крупные хлопья укутывали все вокруг плотным покровом. Драконы были сонными, вялыми. Обычно они не впадали в спячку, но зимой на них накатывало оцепенение.

А это значило, что с этого момента будет меньше тренировок. Меньше патрулей.

И никаких воздушных ударов. Ни с нашей, ни с их стороны. Вынужденное сезонное перемирие установилось потому, что драконы не способны были изрыгать пламя в холодное время года. И в этот период жизнь станет такой, как прежде.

Мы будем посещать занятия, делать домашние задания, патрулировать город.

Делать все то, что делали раньше, но уже без некоторых из нас.