Идеальная совокупность. Том 1

Перекинуть разговор на мобильный понадобилось для того, чтобы задействовать диктофон. Вероника почуяла крупную дичь, в подобных случаях страховка обязательна.

Дослушав, Голянкина закидала собеседника уточнениями.

Сутулов посмеялся в ответ. Информацией для избранных делиться он не собирался. Ограничился той, что прошла по суточной сводке происшествий.

В милиции к ней имели доступ многие. Помимо того, копии сводок направлялись в прокуратуру, ФСБ, администрацию города. Пойди найди, где утекло.

— Ну, Влади-имир Бори-исыч! Фактурки подкинь для оживляжа, — от привычки изображать капризную девочку Вероника не избавилась.

Лицедействовала адресно, помнила, что Сутулов относится к категории мужиков, на которых бюджетная уловка действует без осечек.

— П-пре…преступник и-использует хо…хозяйственные пе…перчатки. Т-та-акие с пу…пупырышками.

— Класс! Это чтобы не оставлять отпечатков пальцев? А подозреваемый признал себя виновным?

— Х-хорош, Be…Вероника. P-расскажи лу-учше, к-как са-ама?

Пару минут поболтали на отвлеченные темы. Вдаваться в конкретику намерений не выказали обоюдно. Договорились больше не теряться, понимая копеечную цену такого рода обещаниям.

Профессия научила Голянкину беречь время. Она проворно набрала на ноутбуке «рыбу».

Щекотливый момент заключался в данных о личности подозреваемого, их разглашение было чревато проблемами вплоть до судебных тяжб.

Но в конкретике гнездился самый смак. «Гр. М.» никому не интересен, а вот писатель имярек такой-то привлечет внимание подписчиков по любому.

«Героя дня» надо обязательно произвести в популярные или даже в известные литераторы. На знаменитого Маштаков при всем желании не потянет, а жаль…

На своем сайте выкладывать не с руки. Останавливал этический моментик. Пресловутые личные отношения, которые, вроде бы, исчерпали себя, но воспоминания о них еще свежи.

Инициативу полгода назад проявила она. Захотелось докопаться до сути явления.

«Что в Маштакове есть такого особенного, что его незамысловатые повестушки, написанные босяцким языком, печатают тысячными тиражами, а мою прозу, куда более качественную, издательства игнорят?»

Любопытство сподвигло на близость, шаг для Вероники ответственный. В ее жизни было страшное событие, убившее влечение к противоположному полу. Годы зарубцевали рану, однако полного выздоровления не наступило.

Сложно оказалось и с Маштаковым. Напрягло обилие шрамов на его теле, а татуировка на плече без преувеличения вогнала в панику.

После первого раза Вероника настаивала на абсолютной темноте во время секса. Остроту фобии притупляла алкоголем.

Наманикюренные пальчики зависли над клавиатурой.

«Жалко его? А как он со мной обошелся? Унизил! Выгнал, как собаку!»

Оправдание выглядело веским.

Буксовать — непозволительная роскошь, новости в век интернета — продукт скоропортящийся. К тому же, такой продуман, как Сутулов, мог для верности слить информашку в несколько мест. Ему явно надо пришпорить ход событий.

«Сварить кофе покрепче, коньячку плеснуть в чашку, — Голянкина задавала себе программу. — Пара глотков, затяжка сигаретой. Мозги прояснятся, и оптимальное решение созреет непременно. Ничего личного, Михасик! Это моя работа».

28

17 сентября 2007 года Понедельник

Облаявшая меня овчарка в своей лютости была искренна на двести процентов. Дюжий сержант с трудом удержал её за ошейник.

— Зэком пахнет, — нервически хихикнул я.

Трое суток в ИВС — срок достаточный для того, чтобы капитально замариноваться в соусе неволи, чьи основные компоненты — кислый пот, липкая грязь, дым дешёвых сигарет, миазмы неисправной канализации, прогорклое амбре низкосортного общепита — гарантируют качество продукта. Фирменное блюдо приправлено острыми специями тревоги, горя и хронических болезней. Приправлено от души, дефицита упомянутых пряностей обитатели «трюма» не знают.

Я полез в карман за бумагой об освобождении, но милиционер махнул рукой.

— Проходи!

Вряд ли ему дали команду из дежурки — предоставь, мол, зелёный коридор вольноотпущеннику Маштакову.

Служивый элементарно опасался не совладать с беснующимся псом. Видок тот имел адский. Шерсть на загривке встопорщена, настежь распахнута саблезубая пасть, вывален алый дрожащий язык, истекающий слюной — блескучей и тягучей. Рычал зверюга горлом, вылитый актёр Никита Джигурда.

Я знаю, как кусаются собаки. Подло и больно, а если до кости прокусит, заживает потом очень долго. Есть чего бояться. Однако (и это странно!) кипучее буйство «фашиста» в панику меня не ввергло.

Тем не менее, совету представителя власти я внял. Шагу добавил.

Хорошо, что световой день скукожился. А как ему не скукожиться, коли Петр и Павел — час убавил, Илья-пророк — два уволок, а канальи — Адриан и Наталья — три стянули и глазом не моргнули[125]. Стемнело, есть шанс ретироваться втихаря. Или нет такого шанса? Опасения, впрочем, оказались напрасными, я, как обычно, преувеличил значимость своей персоны. Папарацци за воротами меня не караулили, а личный состав территориального органа внутренних дел в массе своей успел разбежаться по домам.