Идеальная совокупность. Том 2

— Я могу сама заехать. Адрес ваш я теперь знаю.

Любознательная девушка прочитывает все проходящие через неё служебные документы. О моём задержании в качестве подозреваемого она узнала из сообщения следователя надзирающему прокурору.

— Не стоит утруждаться. Я сам заскочу.

— Попробуйте только обмануть! Записывайте мой номер.

Она диктует, я послушно вбиваю в память мобильника цифры. Не отходя от кассы, делаю прозвон. На экране гламурного телефончика госслужащей высвечивается входящий вызов.

— Ага! — Эльвира радуется.

Чего она такая активная? Вспоминать нам особо не о чем. У нас с ней чистая страница в анамнезе. С ней Санёк Кораблёв крутил в парнях.

С другой стороны, why not[151]? Заедет девчонка на часик. Чайку попьём. Горячительные напитки у обоих остались в прошлом.

Правда, она замужем. Иногда (пример с Голянкиной) это создает проблемы.

Но Эля не чета безбашенной Вероничке, она умная. В тайной связи с замужней имеются свои плюсы. Замужняя конкретно знает, что хочет. Она не требует много времени, ей надо спешить в семью. Она не будет набиваться в жены.

Тональность беседы теплеет. Я делаю комплимент, Эля притворно смущается:

— Да, ла-адно. Не изменилась! Старая баушка! Сорокет не за горами!

Мы расстаёмся сообщниками, связанными сокровенной тайной.

В центр возвращаюсь на троллейбусе. Дом, где прежде была социальная служба, тоже отметился в моей бурной биографии. Прилегающая к нему территория в начале восьмидесятых представляла собой укромное местечко. Диковатые зелёные насаждения, недоломанные лавочки, одинокий фонарь-моргун. Сюда мы с Вадиком заныривали по пути на танцы, чтобы оприходовать из горла бутылочку плодово-ягодного винишка. Для драйва, как сейчас говорят.

Правильность движения подтверждают вылизанная до блеска серебристая кораблёвская «тойота» на стоянке и обрывок листка, трепыхающегося на двери. «СЛЕДСТВЕННЫЙ ОТ» напечатано на нём, графика попорчена влагой. Заиметь настоящую вывеску мужики не успели.

Внутренности необжитые, отделка бедноватая, однако не пауперская[152]. Главное достоинство — простор. Веки вечные городские следаки ютились в тесноте и в обиде, по двое в каморке. Наконец-то появятся отдельные помещения для хранения вещдоков и для просушки одежды, снятой с трупов, всегда окровавленной, а нередко и гнилой. Решится проблема, казавшаяся неразрешимой. Это не просто достижение. Это прорыв!

Таблички к дверям привинчены старые. Следователь прокуратуры. Старший следователь прокуратуры. О, канцелярия!

Заглядываю без стука. Урок, что в первый день работы преподал мне следователь Беляшов Владилен Фёдорович, отъявленный холерик и неисправимый матерщинник, я усвоил на всю жизнь.

— В служебный кабинет не стучат! Чего я могу тут делать запретного? Онанировать?! — табуированная лексика из цитаты Владилена Фёдоровича удалена.

За столом канцелярии восседает сухощавая женщина, обладательница идеальной осанки, консервативного тёмного костюма и очков в практичной оправе.

— Здравствуйте! — на моей физиономии распускается лучезарная улыбка. — Александра Михайловича я могу увидеть?

— У Александра Михайловича сегодня нет приёма, — подкат не размягчил сухости ответа.

Типовой график приёма граждан в учреждениях мне известен. У начальства приёмный день по понедельникам, а сегодня — среда, мастерица хоть куда. Шансы попасть в высокий кабинет съёживаются, однако к нулю не стремятся.

— Он у себя?

Тянется пауза. Женщина оценивает меня по одёжке. Экипирован я скромненько, но опрятно. На бритьё всё-таки надлежало пять минут потратить.

— Его нет, — изрекает женщина сурово.

Смысл уточнять, когда появится, отсутствует. Ответа на него бюрократическо-человеческим разговорником не предусмотрено.

Ах, молоток — Санька! И до большого начальника дорос, и новое здание выбил, и в секретарши не длинноногую блонду с третьим номером пуш-апа взял, а возрастную чопорную даму. Таким макаром он не только искушения избежит, но и сплетен. Далеко пойдёт!

Бесшумно прикрыв дверь, я задумываюсь над следующим ходом. Свалить не солоно хлебавши не могу. В таком раскладе я изведу себя упрёками за бездействие. На стенку полезу.

И тут слышу знакомые модуляции:

— Лучше бы ты голову дома забыл, Антон!

Ориентируюсь на голос. Он рвётся из соседней двери, которая на удачу отворена. Можно без помех запустить внутрь журавля[153].

Пока крадусь на цырлах, ещё серия гневных реплик доносится:

— Ты закормил меня «завтраками», волокитчик! Дело — однодневка, продлевать срок я тебе не буду! Как хочешь, так и…

Тут спикер затылком почуял чужой взор и оглянулся. Нотация оборвалась на полуслове.

Узнав меня, Кораблёв выходит в коридор, подтянут и деловит. Костюмчик не тот, в котором он намедни в телевизоре красовался. Попроще, но весьма приличный. Ширпотреба Саша никогда себе не позволял.

— Привет, — говорит он, тщась разгадать цель моего вероломного визита.

— Здравствуйте, — к должностному лицу обращенье у простолюдина подобающее.

Та-дам! Кульминационный момент. Кто кому первым по иерархии подаёт руку? Секундное замешательство. В итоге обходимся без рукопожатия.