Идеальная совокупность. Том 2

— Алексей, твоих заслуг никто не умаляет, — анестезия у Кораблёва была наготове. — Я уже говорил с первым замом, он обещает за раскрытие премию в размере половины оклада. А может, и на оклад расщедрится! Готовь на себя представление. Завтра же отправим. Лёш, я о тебе забочусь. У тебя сложнейшее дело облподсудности. Расстегаев со Стрельниковой попьют у тебя кровушки! Понятно, что с одним делом в производстве балдеть я тебе не дам. Строго между нами — фээсбэшники на днях передадут материал по шестой колонии. Начальник отряда квартиру у зэка отжал. Зона для нас — новый театр военных действий. Никто, кроме тебя, эту тему не потянет.

— Да, я всё понимаю, Александр Михайлович, и всё равно жалко, — Гальцев опечаленно вздохнул.

Стратегию расследования дела по серийному насильнику Кораблёв определил, как пошаговую.

— Начнём с эпизодов, где есть объективные доказательства. Телефоны и сперма. Делай выборку, Виталий, и приходи. Накидаем планчик первоочередных ходов. И ещё попроси адвоката ко мне заглянуть.

Ионов соизволил явиться лишь на следующий день. Остановился у двери, к столу не прошёл. Жёлтая дутая курточка делала его похожим на цыплёнка из анимации в 3D. «Бройлер» явно ждал подвоха.

— Никита Глебович, я не кусаюсь, — Кораблёв включил функцию «обаяние». — Чайку? Кофейку? Покрепче чего? Дело к вечеру, по чуть-чуть можно.

— Спасибо, — от непоняток адвокат грузился всё больше.

— Зря отказываетесь. Я о чём хотел поговорить? Мы, Никита Глебович, ждём, когда же вы с Барсуком начнёте сотрудничать со следствием. Вы какую-то недальновидную позицию заняли. Похождения Барсука окончены. Вашу жалобу на арест облсуд отклонил? Отклонил. Зря только время на писанину тратили. Ни один судья сексуального маньяка из-под стражи не выпустит. Уж поверьте моему опыту. Сел ваш клиент надолго.

Кораблёв прервался, чтобы обстоятельно закурить.

— Какой мой интерес? — продолжил, сделав затяжку. — Чего я тут перед вами распинаюсь? Следователи вам уже объясняли. Я повторю, мне нетрудно. Время! Вы экономите наше, мы сэкономим ваше. Вы нам — месяцы, мы вам — годы. У Барсука одна надежда — на снисхождение стороны обвинения. Будет сотрудничать, пару лет себе скостит. Два года на строгом режиме — это много. Понимаете, о чём я?

Ионов кивнул головой, хохолок на его макушке колыхнулся, как антенка.

— Ну, так чего?

— Обязанность доказывания вины возложена на следственный орган. Это позиция моего подзащитного.

Явок с повинной не ждите! — порозовев от волнения, выпалил адвокат.

Кораблёв понимающе заулыбался:

— Это вас Инга Юрьевна настропалила?

— Никто меня не настропалил.

— А то я не знаю! Никита Глебович, живите своим умом. Думайте об интересах клиента. Вы умышленно лишаете его смягчающих обстоятельств. Вы его закапываете сейчас!

— Можно я пойду? — движением плеча Ионов поправил сползающий рюкзачок.

— Не смею задерживать! Только потрудитесь передать Барсуку моё щедрое предложение. Срок его действия ограничен.

* * *

Меж тем розыск грыз узду и бил копытами.

— Александр Михалыч, разреши маньячеллу на «тройку» свозить? — по дороге домой Борзов завернул в следственный отдел. — Неделя в пресс-хате, и он запоёт, как Боря Моисеев.

Кораблёв протестующе выставил ладонь:

— У нас есть, с чем работать. Семь телефонов в первый день изъяли, потом ещё по одному — у матери Барсука, его отчима и у сестры. Чек и коробка есть только у сестры.

— Знаю, «Сименс». Она говорит, якобы в салоне на Социалистической купила.

— Каждый телефон надо проверить по полной. От ваших «прессов» одни проблемы. Раз только Расстегаев съездил в следственный изолятор. Один раз! И теперь с пробитой головой в больнице валяется. Работать с ним медицина запретила. Это как?

— Александр Михалыч, мы не при делах! На Расстегая мы никого заряжали. Вы же сами нам запретили. У него какие-то тёрки с блатными вышли. Я уже дал поручение Капустину поводить жалом в оперчасти СИЗО. Эх ты, почти девять уже! Я погнал. До завтра! За кофе спасибо.

Замнач ИВС по оперработе Капустин получил также задачу отработать Барсука.

— Дембельский аккорд! — загоготал «вечный майор», довольно потирая мозолистые «клешни».

— Ты, Евгеньич, на дембель, сколько я себя помню, собираешься, — подколол его Калёнов.

Капустин отчалил, прихрамывая и напевая: «Эх, Шарик, я, как и ты, был на цепи!»[156] Причина для оптимизма имелась. Дали серьёзное задание, значит, верят, значит, нужен ещё системе.

По закону препятствия для проведения ВКР в отношении Барсука отсутствовали, он же — ранее судимый. Нужно было только подобрать «эксперта» поквалифицированнее.

Но статьи с/а[157] обязали начертить на его личном деле красную полосу. Причём угроза жизни и здоровью Барсука не была высосана из пальца. Потерпевших по уголовному делу проходило много, все местные, велик шанс, что серийщик пересечётся с кем-то из их близких на тюрьме.

Барсук скатался в СИЗО и вернулся в Острог для участия в следственных действиях. Этапировали его с бээсниками и «козлами»[158].