Идеальная совокупность. Том 2

Здороваюсь. Юля приветливо откликается. Интересуется, когда выйдет моя новая книга.

Писательская известность, пусть и в гомеопатических дозах, мне льстит. Я обещаю ускорить темпы написания очередного бестселлера. Шучу, при том что напряжён. Жду подвоха. Вдруг зеленоглазая вычитала в интернете обвинения в мой адрес и сейчас задаст каверзный вопрос?

Покупаю тоненькую тетрадь, прощаюсь и с облегчением на сердце ухожу.

На улице меня встречает дождь. Он зарядил без разминки, без превентивных «кап-кап». Прячу тетрадку поглубже за пазуху. Спустившись с высокого крыльца, припускаюсь бегом. Я адепт версии, что, если бежишь, промокаешь меньше.

Заявление пишу в коридоре СО, примостившись на подоконнике. Доска широкая, но бугристая и щелястая. На первой строке жало ручки протыкает бумагу. Я подкладываю под листок тетрадку. Каллиграфический почерк, поставленный на уроках чистописания, давно и безвозвратно испорчен. Стараюсь, чтобы слова получались разборчивыми.

Перечень изъятых вещей списываю с протокола обыска. Было бы разумно в книжном катнуть ксерокопию и приложить её к заяве, но я побоялся замарать репутацию русского писателя.

Хочется быстрее свалить отсюда, но я заставляю себя исполнить второй экземпляр. Предусмотрительность оказывается не лишней.

Англиканизированная секретарша с ходу включает дурочку:

— Обращение регистрируется после того, как его распишет руководитель.

— Регистрируйте, когда хотите. На здоровье! — великодушно разрешаю я. — Вы мне просто подпись и дату поставьте на втором экземпляре.

Секретарь пробегает глазами содержание бумаги. Добирается до места, где конкретизируется, по подозрению в совершении какого преступления был задержан субъект, который топчется перед её двухтумбовым столом. В приёмной мы одни, двери плотно закрыты.

Я вскидываю брови. С трагическим вздохом дама оставляет на помятом листке в клеточку изящный автограф.

Учреждение я покидаю с чувством выполненного долга.

«Фэци квод потуи, фациант мэлиора потэнтэс» — так, кажется, звучит древнеримская сентенция, которой Кораблёв напутствовал меня месяц назад в «трюме».

Я сделал всё, что мог…

17

17–24 октября 2007 года От среды до среды

К середине недели стало понятно — Боливару не выдержать двоих[154]. Никакой вундеркинд не сможет параллельно расследовать дела по убийству Кузнецовой и по серийщику, выдерживая при этом темп «allegro motto»[155].

Напрашивалось срочное управленческое решение. Убийство, конечно, останется в производстве Гальцева. Дело областной подсудности требовало филигранной процессуальной огранки.

А многоэпизодник Кораблёв решил передать вышедшему из отпуска следователю Миронову. Объём работы здесь предстоял поистине титанический, однако ж гоняться за невидимкой больше не придётся. Впереди месяцы плановой рутинной пахоты.

Следственный стаж Миронова близился к двум годам. По действующим критериям — состоявшийся специалист. Теоретическая подготовка у него на твёрдую «четвёрку». Усидчивый, пишет сносно. Характер уравновешенный, с милицией хорошо взаимодействует.

Вначале Миронов хромал по части дисциплины — частенько опаздывал на работу. Не по причине увлечения спиртным — банально просыпал.

Ещё он обнаружил привычку сладко потягиваться, сидя в кабинете заместителя прокурора. Вытягивал над головой длинные руки, разминал мышцы.

Первый раз Кораблёв смолчал, списав поведение подчинённого на мимолётное чудачество. При рецидиве потягушек отложил принесённые следователем документы и выразительно уставился на него.

Миронов замер, гадая, чем обескуражил Александра Михайловича. Последовала воспитательная беседа о правилах поведения в присутствии руководителя.

Не служившая в армии молодёжь имела слабые понятия о субординации.

Сам Кораблёв отслужил срочку в управлении связи Генштаба. Дисциплине в Сокольниках учили на всю жизнь. Попробуй не подхватиться со стула, когда в аппаратный зал входит офицер. Попробуй не доложить с отданием чести.

На критику Миронов отреагировал правильно. Режим дня наладил, являться на работу стал вовремя. К аттестации подошёл с хорошими показателями.

Перед забегом на марафонскую дистанцию Кораблёв прозондировал настрой кандидата в чемпионы:

— Хочу тебе, Виталий, поручить дело маньяка. Как считаешь, справишься?

Миронов смущённо зарделся. Светлокожий блондин, он легко краснел.

— Думаю, справлюсь, Александр Михайлович, — пауза не превысила пяти секунд, тон был уверенным.

Кораблёв одобрительно кивнул. Желание расти карьерно он считал положительным качеством. Расследование громкого дела пойдёт в актив молодому следователю. Если справится, возникнет основание для зачисления в кадровый резерв. Следующий этап — переход в областное управление.

Гальцев на изъятие дела отреагировал с лёгкой обидой:

— Столько вваливал по этим «глухарям»!