Идеальная совокупность. Том 2

Одному из «козлов» и было поручено присмотреться к маньяку. Рецидивист Огоньков в последнюю ходку занимал высший пост в иерархии актива. Был завхозом зоны. Отказать Капустину ему не позволяла масть.

Этап — канитель долгая. Арестантов выдёргивают из камер спозаранку, отводят на сборку. Б/с и «козлы» сидят в отдельном боксе. Времени для общения завались.

Огоньков по приезде в ИВС отчитался:

— Всю дорогу чепушила этот базарил на левые темы. Как радио «Маяк». Такое впечатление, будто забалтывал. Слово не давал вставить. А просто так с вопросами не полезешь. Вы ж понимаете, гражданин майор? Нужно время.

— Времени у тебя — вагон! Поработаешь с ним тут, в изоляторе.

— Не-е, я на такие блудни не подписывался. Я и так красный, как пожарная машина, а ежели ещё со «стеклорезом»[159] покантуюсь, меня ж запарафинят[160]. Сунете меня к нему, я начну ломиться из хаты. Вскроюсь, нах! Вам оно надо, гражданин майор?

Затык был в цене вопроса. Ранее трижды судимый за кражи и грабежи Огоньков обвинялся по сто одиннадцатой четвёртой. В притоне на Текстильщике по пьянке он забил ногами такого же засиженного. Вины не признавал, страшась грозящего срока. Червонец минимум! Никакого здоровья не хватит…

— Может, порешаете с прокурором? Пусть статью мне перебьют на какую полегче? Ну, там превышение самообороны или в состоянии «эффекта»?

— Я спрошу, базару нет, — отказа кручёный диалог не предполагал. — Только на халяву не надейся. Нужен результат.

Вернув Огонькова в камеру, Капустин забодяжил себе чаю покрепче. Шумно прихлёбывал и ностальгировал по былому. Какие раньше были агенты-камерники! Сюда бы «Братушку». Он бы махом развёл рамсы. Да, с того света спецэтапом не выдернешь. Год назад на централе Игорёк склеил ласты от передоза.

* * *

Новая неделя стартовала со звонка начальника отдела криминалистики Пасечника.

После дежурного «как жизнь молодая» криминалист начал призывать к трудовым подвигам:

— Александр Михалыч, дело серийщика до конца года надо направить в суд! Раскрываемость изнасилований плачевная. Область на предпоследней строчке по ЦФО[161]! И на дно всех тянешь ты! У тебя семнадцать «глухарей»!

— Приостанавливалось только семь. Остальные в производстве, — в крупном разговоре важна точность.

— Семь тоже очень много!

— Но не семнадцать!

— Много! Мы тут с начальником управления уголовного розыска перспективу просчитали. Вы должны загнать дело в суд в этом году!

— Начальника УУР назначили? Кого? — Кораблёв навострил слух.

Вопрос не был праздным. Вес персоналии определял его возможности жать на административные рычаги в сопредельных ведомствах.

— Пока исполняющий обязанности. Сапега Василий Иванович.

— А-а, — ресурс прожегшего кафтан временщика особой опасности не представлял. — Виталий Назарович, окончить дело в этом году нереально. Беру обязательство на конец первого квартала следующего года.

— Почему нереально? У тебя впереди ещё полных два месяца плюс неделя октября. Чего там делать-то? Примитив! Оформительство!

— Двадцать эпизодов. Каждый надо отработать досконально. Генетические экспертизы назначаем в Рязани. Генетика проводится долго.

— Я знаю, сколько генетику делают! Двух месяцев хватит. Объёмы, говоришь, большие? А чего у тебя один следак дело расследует? Создай группу!

— Нет такой возможности. Нагрузка на отдел колоссальная. В эти выходные снова убийство было.

— Бытовое, в условиях очевидности. Я видел в сводке. Хочешь, я тебе Оладьина пришлю? Будет допрашивать, экспертизы назначать.

— Прокурор-криминалист — не процессуальное лицо.

Отпочковавшееся от прокуратуры ведомство проповедовало принцип «чистого следствия». Сохранение в его штате должности, содержащей в названии слово «прокурор», выглядело абсурдным.

— Оладьин от имени следователя будет допрашивать.

— Я химией не занимаюсь.

— Упрямый ты мужик, Александр Михайлович, — в Пасечнике бурлила южная кровь, но он сдерживался, памятуя о том, что собеседник не пальцем деланный, имеет поддержку наверху.

В ходе затяжного аппаратного противоборства Кораблёв отучил криминалиста от панибратства. Ни «старичком», ни «старичеллой» тот его более не называл.

— Значит, не хочешь помочь родному управлению?

— Очень хочу. Возможности не имею.

— Ну, ладно, — финальная реплика была окрашена в многообещающую интонацию.

Разумеется, на этом упрямый Пасечник не утихомирился. В послеобеденном коне он зашёл с козырей:

— Был у шефа. Перспективу раскрываемости тяжких доложил. Он велел тебе передать привет. И приказал активизироваться. Вальяжно живут, говорит, острожские коллеги. Шеф взял дело Барсука на персональный контроль. Так что хочешь, не хочешь, Александр Михалыч, придётся тебе, дорогой, напрячься и выдать результат. Я к тебе пришлю Оладьина, он проверит, чего вы там творите. Придаст вам ускорения. Будь здоров, не кашляй!

Спорить в таких случаях бессмысленно. Кораблёв вызвал Миронова с планом следственно-оперативных действий.