Идеальная совокупность. Том 2

В городе он знал окраинный район, прилегающий к больничному комплексу, и жэдэ вокзал. Квартировал у алкаша по имени Саня. За хавчиком и спиртным всегда ходил в супермаркет «Грошик». Бывало, выпивал там со случайными знакомыми. Не жлобился похмелить страждущего. Когда сам оказывался на мели, просил вчерашних собутыльников угостить спиртным. Наливали редко. «Злой у вас народ», — поделился Базилевич житейским наблюдением со следователем. Расстегаева Тараса он не знал. Никаких девушек не избивал и, тем более, не насиловал. Ни-ког-да!

Удивительно, что при своём образе жизни Базилевич ориентировался во времени. События нужного дня он вспомнил легко. Накануне в квартиру нагрянула Санькина сеструха, которая со скандалом выгнала постояльца. Он отправился на вокзал. Вёл себя культурно, не докучал пассажирам, поэтому милиционеры делали вид, будто не замечают его, свернувшегося калачиком на неудобных для сна деревянных креслах в зале ожидания.

В ночь с двадцать девятого сентября на тридцатое Стёпа также куковал на вокзале. У него сильно болели глаза, так как днём он без маски резал электросваркой металл. Когда боль стала нестерпимой, Базилевич попросил милиционера, которого зовут Николай, вызвать «скорую». Это было в двадцать три часа, как раз объявили о прибытии скорого поезда «Москва-Владивосток». Медработники долго не ехали, а когда приехали, промыли ему глаза водой из-под крана.

Гальцев тут же напечатал запрос в ССМП[177]. Рязанцев обернулся за час и положил на стол копию сигнального талона карты вызова. Из документа следовало, что «30.09.2007 в 00:40 осуществлён выезд на ж/д вокзал к Базилевичу С.С., 30 лет, прож. Амурская область, посёлок Ерофей Павлович. Диагноз: «Химический ожог слизистой глаза (сварка)». Оказана первая помощь. Больной оставлен на месте».

План расследования важняк дополнил пунктами о допросе в качестве свидетелей милиционера Николая и фельдшера «скорой».

Для проведения экспертиз у Базилевича изъяли кроссовки, футболку, кофту и спортивные брюки. Вопрос, во что переодеть бездомного, решали на уровне импровизации, собрав с бору по сосенке. Государство в подобные мелочи не вникает.

— Объём работы впечатляющий! Молодцы! — хвалил Кораблёв, выслушав доклад следователя. — Но Расстегаев может сказать, что это совсем не тот Степан. Ищите молодого блондина, скажет. Или заявит, что убийца чужим именем мог назваться. Как будем доказывать обратное?

Гальцев с Рязанцевым удручённо молчали.

— Какой следующий ход планируешь, Алексей?

— Опознание Расстегаевым Степана.

— Не надо, можно крупно влететь. Давай-ка сразу очную ставку между ними проведём. Начни с Базилевича, пусть он громко и внятно представится: «Я — Степан!» Может, чего и выгорит. Хотя Стрельникова не дура…

Очная ставка показала, что Александр Михайлович переоценивал умственные способности адвокатессы. Понтов там оказалось больше, чем соображалки.

Расстегаев, сидя напротив Базилевича, подтвердил: «Да, это тот самый Степан, который в моём присутствии избил и ограбил девушку».

Шокированный Базилевич потерял дар речи. У Гальцева мелькнула мысль, что сейчас бродяжка с испуга признается в убийстве, которого не совершал, и вся их стройная конструкция полетит к чертям. Но Базилевич смог взять себя в руки и воспроизвести свои показания. Правда, при этом сильно заикался.

Чтобы не спугнуть удачу, важняк не стал выяснять у обвиняемого, почему тот изначально дал иное описание Степана.

Ознакомившись с протоколом очной ставки, Кораблёв похлопал в ладоши:

— Поздравляю, Алексей! Воттак приходит мастерство.

— Но почему он продолжает говорить на Базилевича? — Гальцев до сих пор находился под стрессом. — Видит же, что наш Степан на его мифического Степана непохож.

— Тупой потому что. И наглый. Думает, что на бомжа можно валить безнаказанно. У бомжа ведь нет такого крутого адвоката, как у него. Продолжаем в том же духе!

Расстегаев плановым этапом отправился обратно в СИЗО.

Теперь своё веское слово должна была сказать наука. Экспертные исследования — процедура кропотливая и небыстрая. Первыми подошли заключения криминалистических экспертиз.

Гальцев выкладывал козыри по очереди. Начал с младшего.

«На брюках Расстегаева обнаружены микрочастицы волокон голубовато-синего цвета, входящие в состав ткани джинсовой куртки Кузнецовой».

— Что из этого? — презрительно фыркнула Стрельникова. — Они контактировали. Мы вам об этом подробно рассказали.

Следователь молча обналичил следующее заключение.

«В подногтевом содержимом Кузнецовой обнаружены микрочастицы полиэфирных волокон красного цвета, входящих в состав футболки «PUMA», принадлежащей Расстегаеву».

— Тоже ничего не доказывает! Девушка хваталась за одежду моего подзащитного, когда её избивал Степан.

После тягучей мхатовской паузы на стол лёг старший козырь.

«Под ногтями Расстегаева обнаружены микрочастицы полиэфирных волокон ярко-синего цвета, входящих в состав трусов Кузнецовой».

— Объясняйте! — Гальцев кольнул взглядом обвиняемого.

Расстегаев в замешательстве обернулся за подсказкой к адвокату. Та пренебрежительно отмахнулась: