Идеальное лекарство. Записки врача о беге

Конечно, человеческое тело – это чудо. Я знаю. Каждый год бегуны соревнуются и финишируют в Marathon des Sables, шестидневной гонке по пустыне Сахара протяженностью двести пятьдесят один километр. В 1994 году песчаная буря внесла хаос в забег. Итальянский олимпийский чемпион по имени Мауро Проспери сбился с курса почти на триста километров и одиннадцать дней скитался в пустыне. И тем не менее с каждым годом все больше воинов выносливости возвращаются на забег в пустыне.

Когда я подумал о La Chute du Diable, мой мозг лихорадочно заработал: как бы я тренировался? Как бы защитил свой илиотибиальный тракт? Что может случиться в день забега? Что мне стоило бы взять с собой? Насколько было бы удивительно бежать в одиночку восемьдесят километров по этим прекрасным горным тропам? Как бы это изменило меня, мой мозг? В дверь постучали. Пришел пациент. Я выбросил из головы все мысли об ультрамарафонах. Во-первых, мне нужно было подготовиться к вступительному экзамену в клуб бегунов. Прежде всего, мне нужно пробежать марафон.

VIII. Пробежать марафон

Я решил лететь в Берлин на свой первый марафон. Среди всех крупных Берлинский – самый известный в мире. Я смотрел предыдущие забеги онлайн. Соревнование начинается в Тиргартене, в нескольких шагах от нового здания немецкого парламента в Рейхстаге, и заканчивается у Бранденбургских ворот. Я читал в интернете, как сильно другие бегуны любят эту гонку и часто возвращаются много раз.

Зачем бегать марафон? Для большинства современных бегунов это монолит, высящийся над другими соревнованиями в беге. Исторически это было тяжелое испытание, чудовище, не знавшее себе равных. Его зов ежегодно привлекает миллионы людей по всему миру участвовать. Нас научили считать, что настоящим бегуном можно стать, только пробежав хотя бы один марафон.

Претенденты на трон будут всегда. Несколько лет назад я увидел в журнале о беге заголовок «100 миль – это новый марафон?». Я счел этот вопрос восхитительным. Он говорил о безграничных амбициях бегунов и нашего биологического вида. Если мы сможем сделать лучше или пойти дальше, мы это сделаем. Эта статья заставила меня задуматься о дебатах, должны ли люди колонизировать Марс. Один аргумент сопровождает историю человечества до Африки и наше движение оттуда во все уголки земного шара, отмечая наше стремление путешествовать и расширять свои горизонты, исследовать неизведанные страны.

Возможно, причина в дофамине.

Генетические исследования не дали окончательного ответа, дофамин и дофаминовые рецепторы, по-видимому, участвуют в поиске новизны.

Возможно, люди с определенными типами генов или личностными чертами с большей вероятностью покинут безопасный и уютный дом, чтобы отправиться в неизвестные земли. Точно так же те, кто решает участвовать в ультрамарафонах или отправиться на Марс, вероятно, имеют некоторую комбинацию генов, которые подталкивают их к исследованиям, выходящим за рамки обычного опыта.

Я понял, что у Пита Костельника, вероятно, есть какая-то полезная генетическая мутация, прочитав о его рекордном пробеге по Соединенным Штатам, от мэрии Сан-Франциско до мэрии Нью-Йорка [1]. Он завершил испытание в октябре 2016 года после сорока двух дней, шести часов и тридцати минут бега, побив предыдущий рекорд, установленный в 1980 году, на четыре дня.

Такой забег, как этот, как и многие экстремальные виды спорта, вдохновляет нас выходить за пределы зоны комфорта, искать новые вызовы и новые приключения. Но пока марафон – достаточно серьезное испытание для большинства из нас. И хотя он может быть будничным в сообществе бегунов, только небольшой процент людей когда-либо совершит или захочет совершить такой подвиг.

Истории Древней Греции переплетаются с историями бегунов. В «Одиссее» Гомер описывает Ахилла как «быстроногого героя», участвующего в погребальных играх. Первые Олимпийские игры прошли как соревнование между греческими городами-государствами около 700 года до нашей эры. Игры начались с забега по всей длине стадиона, когда бегуны несли факелы, чтобы зажечь пламя на алтаре Зевса [2]. Олимпийские игры, древнегреческий взгляд на спорт и соревнования воспевали физическую форму и человеческое тело.

Олимпийские игры исчезли с упадком классической Греции и появились как концепция только в 1890-х годах.