Почему в ад? Подземное царство? Кто грешник? Оргон? Душа его подвергнется мученьям! Лишь проявляя мудрость — ада избежишь. А что мудрость? Если не уважать мудрецов, то в народе не будет ссор. Если не ценить драгоценных предметов, то не будет воров среди народа. Если не видеть желаемого предмета, то не будут волноваться сердца народа. Поэтому управление мудрого человека делает их сердца пустыми, а желудки — полными. Оно ослабляет их волю и укрепляет их кости. Оно постоянно стремится к тому, чтобы у народа не было знаний и страстей, а имеющие знание не смели бы действовать. Осуществление недеяния мудрецом всегда приносит спокойствие. Опять китайская философия!
Козыбаева осторожно тронули за плечо.
— Нургали Аширович. — шептали в темноте. — Обратите внимание на игру Тартюфа!
Какого недуга? Чьего недуга? Господи! Опять он! Тартюф! Зеленый человечек! Исчезни! Пропади!
Ты мне?! О черт! Какого исцеленья?! Лишь разве только сон? Иль явь? Прошу у Бога избавленья! Аллах, избавь меня, избавь! Зеленый человечек — и сон во мне, и явь!
Ты лжешь! Ты нагло лжешь, зеленый человечек! Темно… Темно… Зажгите свечи!
О — да! Ведь ты за мной пришел? Смердит, и дух ужасный… Я не готов. Рука… Нога… Где голова? И рампа гаснет. А ты мне сладостен, зеленый человечек… Ну что ж мы в темноте? Подайте ж свечи!
— Нургали Аширович! Нургали Аширович! Ну, как вам Тартюф? В нем есть такое! Правда? Необычное! Притягательное!
Да, правда. И я дожил до дивного мгновенья… Будь проклят ты! И летчик тот из сновиденья! Иль нет… Но дух!.. Но смрад! Аллах! Здесь не театр — ад!
В зале грохнули аплодисменты и смех, актер опять выкинул удачное па.
— Нургали Аширович! Нуреке! В перерыве позвать этого Тартюфа?
Козыбаев, плохо видя кто говорит, бросил через плечо:
— Нет-нет. После спектакля я сам побеседую с труппой.
Когда объявили антракт, он в сопровождении режиссера, худрука, директора театра и своих приближенных ходил по фойе и рассматривал художественные фото актеров. Руководство театра просило помощи в ремонте, а он, незаметно морщась, тревожно спросил:
— Вроде как запашок у вас в зале. А? Что за запашок? Чем-то вроде несет. Нет? Нет?
Все дружно начали вертеть носами и тянуть воздух.
— Почудилось, Нургали Аширович!
— Может, почудилось. — хмуро согласился он.
Проклятие! Эта вонь удушит! Нет избавления!
Он недовольно поморщился и тронулся к следующим фотопортретам.
— С ремонтом поможем. Из внебюджетных средств. — Он посмотрел на режиссера, семенящего рядом. — Темно в зрительном зале. Задумано так?
В этот момент увидел Муратидзе, с улыбкой спешащую к нему, и сам в ответ разулыбался. Она протянула ладошку, Козыбаев с удовольствием её пожал.
— Наслышана! Все газеты мира сообщили о вашем поступке! Как вы? Как здоровье?
— Да вот. Повоевали немного. — скромно сказал Козыбаев. — В госпитале отлежался. В Германии.
— Да-да. Читала. Ну надо же! Террористы! Значит, в Америку так и не попали?
— Не повезло.
— Что же, он так вот, ножом вас тыкал? — сделала жест Муратидзе, показывая на себе.
— Да. Но в основном легкие ранения. Людей было много — помогли. — Козыбаев тревожно тянул воздух, беспокойно оглядывался. Свита расположилась вокруг, слушая и тоже улыбаясь. — А вы садитесь ко мне в первый ряд, там и побеседуем. — тихонько пригласил он. — Антракт заканчивается.
Мурка охотно согласилась.
29
Пакистанская газета News сообщила, что Осама бен Ладен прячется в труднодоступном районе Памира на бывшей советской базе. Американские военные, опираясь на данные космической и агентурной разведки, приходят к выводу, что Осама бен Ладен укрылся на укрепленной военной базе в крайне труднодоступной местности в горах Памира.