Игла и нить

– Это полынь. Мать-трава, Уна, она помогает толковать сны и находить путь. Почувствуй ее. Она крепкая, но мягкая, как материнские руки. Она принадлежит луне и покажет Анне обратный путь, который девочка будет помнить. – Берти вдруг рассмеялась. – Она советует мне не быть столь мягкотелой и уверяет, что легко может постоять за себя. – И женщина пошла дальше.

– Разве вам не нужно нарвать разных растений, чтобы приготовить противоядие? – спросил Аттис.

– Я не могу просто подойти и сорвать их, – возразила Берти.

– Понятно. Видимо, мне еще учиться и учиться…

– Растения любят, чтобы их собирали в определенное время и определенным способом, если они вообще позволяют себя срывать. Для сбора полыни лучше всего подходит растущая луна, растение нужно срезать исключительно серебряными ножницами незадолго до восхода солнца. А теперь нам нужно что-нибудь покрепче…

Берти повела их вглубь сада, где деревья были толще, а их ветки переплетались между собой, образуя навес из света и тени.

– А вот и то, что нам нужно. – Берти указала на заросли крапивы. – Грозовое растение. Иглы природы. Одновременно чародейка и человек из огня и стали. Думаю, тебе она не помешает. – Берти подмигнула Анне. – После того как прогонит зло, она поможет тебе стать более выносливой, потому что нет растения выносливее крапивы.

– Разве это не сорняк? – удивилась Мэнди. – Ни на что не годный, кроме как кусать за голые коленки?

– А кто решает, какое растение – сорняк, а какое – нет? – Слова Берти жалили не хуже крапивы. – А что касается «ни на что не годного», так это вопиющая ложь. Нет ничего, что крапиве не под силу.

– В соке ее жгучих волосков содержатся муравьиная кислота, гистамин и холин, не так ли? – сказал Аттис.

– Ум у тебя острый как бритва, не так ли? – В глазах Берти сверкнул веселый огонек. – Кислота, безусловно, нейтрализует действие вьюнка, однако крапива поможет нам не только этим. Она соткет саван для вьюнка и задушит его яростно и мягко. Но учти, без мужества тебе не обойтись. – С этими словами женщина запустила руку в заросли крапивы и сорвала несколько стеблей. – А мужество, как правило, идет рука об руку с болью.

Если крапива и ужалила Берти, женщина не подала виду.

– Погодите, но разве вам не нужно срывать ее… не знаю… при полной луне, босой, стоя на одной ноге и приговаривая что-нибудь на латыни? – Аттис приподнял одну ногу.

– Было бы довольно забавно, – отозвалась Берти. – Хотя мне следовало бы поблагодарить Зеленопалую Богиню за то, что позволила мне взять плод ее чресел.

– Мама! Пожалуйста, не говори «чресла».

– Прости, Сорбус. Итак, следующее растение может сорвать только девственница. Предположу, что ты таковой не являешься. – Берти выразительно посмотрела на Аттиса. – Боюсь, Роуэн, в таком случае мне придется обратиться за помощью к тебе.

– МАМА!

Они продолжили бродить по саду. Берти ознакомила ребят с растениями, которые должны были войти в состав противоядия от вьюнка. Анна никогда не слышала, чтобы о растениях говорили таким образом: раскрывали их значение, а химический состав объясняли через легенды и предания. Растения, слегка покачиваясь на ветру, казались живыми, они выдыхали свою суть прямо в воздух.

Аттису, по-видимому, удалось преодолеть свои первоначальные сомнения. Он все больше оживлялся, слушая истории Берти, – задавал вопросы, внимательно рассматривал растения – и каким-то образом даже умудрился запачкать нос землей. Анна привыкла видеть его скучающим или полусонным во время уроков, но здесь он был совсем другим: заинтересованным, внимательным, живым… Детский блеск в его глазах был удивительно заразителен. Анна поймала себя на том, что наблюдает за ним так же пристально, как и за растениями. Кто же он такой? Этот мальчик, который, казалось, ни о чем не заботился – и все же мог быть полностью поглощен миром; который соблазнял, насмехался и превращал в игру буквально все – и все же мог оставаться полностью преданным Эффи. «Я не волшебник» – это его признание, сорвавшееся с языка после того, как он положил в рот ягоду гвири, никак не шло у Анны из головы. Что это вообще значило? Он явно обладал магическими способностями, так кем же еще он мог быть? Некой магической сущностью? Дьяволом? Ангелом? Кем-то исключительно талантливым в умении скрывать свое истинное «я»…

По крайней мере, в этом они были похожи.

Мысли Анны нарушили крики двух девочек, выбежавших в сад навстречу их компании.

– Что на ужин? Кто все эти люди? Вы занимаетесь магией? – затараторили они.

– Мои сестры, – представила их Роуэн. – Больше известные как порождение Сатаны номер раз и порождение Сатаны номер два. Они никогда не замолкают.

– Уже поздно. Давайте вернемся в дом. Кто останется с нами на ужин? – спросила Берти.

Анна взглянула на свои часы – сердце девочки ушло в пятки. На часах было почти семь. Тетя ее убьет.

– Мне пора, – не в силах скрыть свое беспокойство, объявила она.

– Я с радостью позвоню твоей… тете, правильно? И все ей объясню, – предложила Берти.