Игла и нить

– Я рада, что он ее задушил. Я рада, и ты тоже должна быть рада, – продолжала тетя.

Пламя нещадно жгло ее руку до тех пор, пока она не была вынуждена отставить свечу. Тетя продемонстрировала Анне ожог на своей коже, уже покрывшийся волдырями.

– Вот что делает гнев. Он ранит других больше, чем тебя саму.

Опустив глаза, Анна спросила:

– Почему все эти испытания должны быть такими болезненными?

Тетя расстегнула блузку и показала Анне синяки под ожерельем наузников.

– Ты ничего не знаешь о боли, – ответила она. – Пока нет.

Перо

Готовясь к церемонии Связывания, свободные маги должны принять ванну, одеться и убедиться, что их разум и сердце чисты. В круг должно войти молча, полностью контролируя ситуацию. Все их мысли обязаны быть направлены на спасение.

Церемония Связывания. Ритуалы наузников. Книга наузников

Анна пробралась в музыкальный класс и села за пианино. Ее пальцы встали на клавиши, как два маленьких купола, мгновенно заняв столь привычную для них позицию.

Анна принялась наигрывать одну старую мелодию, которую выучила в возрасте восьми лет для экзамена. Когда девочка впервые услышала эту мелодию, она ей страшно не понравилась. Неделями Анна боролась с ее гудящей минорной тональностью и сложным ритмом – она давалась ей нехотя, нота за нотой, пока однажды Анна не поняла, что влюблена в эту музыку. Шероховатости ее ритма превратились в изъяны, которые пальцы девочки находили теперь с такой любовью.

Когда Анна расслабилась и перестала контролировать мелодию, она перешла в импровизацию. Пока пальцы девочки блуждали по клавишам, в ее сознании один образ сменялся другим: тетя, выискивающая ложь в ее глазах; серебряная ложка, почерневшая от вьюнка; беспощадная улыбка Эффи; любопытный взгляд Аттиса; фотография ее матери, тающая в огне; символ «Ока» с его манящим темным центром… Вместе с этими картинками сменяли друг друга и различные эмоции, бушевавшие внутри девочки, пока образы не слились со звуками, а звуки – с чувствами и каждая нота не превратилась в тень определенной эмоции: гнева, страха, скорби…

Вот уже несколько недель Анна принимала отвар, который приготовила для нее мама Роуэн.

– Чайную ложку этой смеси нужно будет развести в кипятке и принимать дважды в день. Ты сможешь продолжать пить молоко своей тети: отвар нейтрализует действие вьюнка, – проинструктировала ее Роуэн, протягивая бумажный пакет, наполненный сушеными травами и сильными, дикими ароматами из сада Берти.

Однако пока Анна не чувствовала от отвара ровным счетом никакого эффекта. Так много сил ушло на доказательство присутствия вьюнка в ее молоке и создание противоядия… Что, если в итоге она лишь сильнее разочарует своих друзей? Что, если во мне все-таки нет почти никакой магии? Эта мысль потихоньку опустошала Анну. Она подошла так близко. Она разрешила себе надеяться. А что оставалось у нее теперь? Единственный, кого она любила в этой жизни, предал ее.

Со стороны могло показаться, что их с тетей жизнь текла в привычном русле – тетя хорошо научила Анну скрывать свои эмоции, – но девочка чувствовала, как ее гнев и негодование закипают прямо под поверхностью, бурля сильнее, чем когда-либо прежде. Тетя крепкими стежками контроля вышила узор их совместной жизни, однако вьюнок разорвал каждую из этих нитей, и узор утратил всякий смысл. И теперь нитки торчали во все стороны, как вопросы без ответов, которым Анна прежде не придавала значения, а теперь не могла выкинуть их из головы. Действительно ли смерть родителей произошла так, как описывала тетя? Почему тетя так ненавидит магию? Что является источником ее страха? Комната на верхнем этаже в самом деле так безобидна, как утверждает тетя, или это еще одна ложь, которую мне предстоит раскрыть?