Игра и мука

Тридцать лет назад. Идем по Киеву. Я веду за руку свою 4-хлетнюю дочь, Люба свою. Обе Маши. Мы разговариваем: Люба рассказывает что-то важное. Дождь. Обе Маши падают в лужи. Но Люба не обращает на это внимание – она должна договорить свои слова.

Люба – пример того, как правильно постигать актерскую профессию, когда личность абсолютно сформирована. Причем, какая личность! Противоречивая, разнообразная, острая, поразительная, обольстительная, необъяснимая. В некоторых проявлениях – чудовищная.

Познакомились мы в Театре Миниатюр, которым руководил Рудольф Рудин. Михаил Левитин позвал Любовь Полищук на роль в спектакле по Жванецкому «Когда мы отдыхали». Вместе с Романом Карцевым и Ильей Ильченко – такую чисто одесскую историю. А меня тоже позвали в этот театр поставить триптих, в котором должны были соединиться «Предложение» Чехова, «Свадьба» Зощенко и «Любовь» Петрушевской. И я, увидев Любу на репетициях Левитина, предложил ей сыграть всех трех невест. Надо сказать, что она не любила читать пьесы. Предпочитала, чтобы режиссеры ей рассказывали. Тем не менее, прочла и призналась, что не знает, как это играть. Она рассказала мне свою биографию – только что пришла из Мюзик-холла. И кроме опыта работы на эстраде в качестве исполнительницы скетчей Жванецкого, ничего в театре не пробовала. Театрального образования у нее не было. В тот год Олег Павлович Табаков впервые набирал заочную мастерскую в ГИТИСе. Я попросил Олега Павловича прослушать ее. Придумал программу для поступления. И вот так уже в довольно солидном возрасте она стала студенткой.

Главное в ее природе – врожденная чуткость, нюх. Она разговаривала с разными людьми и точно знала, кто и что из себя представляет. Когда в Америке, поставив «Чайку», я решил поставить ее в Москве, то предложил Любе сыграть Аркадину. До этого момента она «Чайку» не читала. Прочла и сказала – херня. Я ответил: давай расскажу. Через день или через два увидел по одному из каналов ее интервью: «Сейчас я с главным режиссером репетирую «Чайку». «Какую роль?» – спрашивает журналист. «Главную». «А какую именно? Для Аркадиной вы молоды, а Нину, пожалуй, переросли…» На что Люба, в упор посмотрев на ведущего, сказала: «Я буду играть ГЛАВНУЮ роль.» Но это было уже много позже. А тогда в театре Миниатюр наша совместная работа не состоялась.

Дальше была пауза.

В течение нескольких лет мы виделись, здоровались. В 1988 году ко мне в «Современник» пришел Альберт Филозов. Мы с Альбертом Леонидовичем решили сделать пьесу, которую когда-то начали с Верой Алентовой и бросили – «Пришел мужчина к женщине» по пьесе Семена Злотникова. Филозов сообщил что из театра Миниатюр ушла Полищук. Мы в маленькой комнатке «Современника» стали репетировать. Готовили это по договоренности с Галиной Борисовной Волчек для «Современника». И первые спектакли играли именно там. Потом мне предложили снять фильм по этому спектаклю. А потом «Пришел мужчина к женщине» стал началом театра «Школа современной пьесы», который мы «замутили» – вместе с Альбертом Леонидовичем и Любой.

С «Современником» связано и рождение еще одного спектакля, в котором Люба сыграла, возможно, главную свою театральную роль. Во дворе «Современника» – буквально в соседнем доме – жила актриса Людмила Иванова. Ее муж Валерий Миляев был директором Института физики Земли. Как-то отмечался день его рождения, на который пришел его близкий друг – Сергей Никитин. Никитин под гитару напевал что-то совершенно замечательное – оказалось, музыку к «Предложению» Чехова. Я пришел на следующий день к Полищук и Филозову и сказал, если у нас будет третий, то мы бы это сыграли и спели. Надо отдать должное нюху Любы, которая сказала: «Это я бы не только спела, но даже станцевала». Филозов привел «третьего» – своего друга Алексея Петренко, и мы начали репетировать «А чой-то ты во фраке?» Работала Люба с азартом и отдачей. Она всегда хотела научиться делать то, чего не умеет. Хотела петь оперным голосом – мы пригласили педагога по вокалу. Хотела танцевать на пуантах. Даже я понимал, что размер ноги Любы не способствовал классической хореографии. Но она настояла – мы пригласили балетмейстера из училища Большого театра Елену Ключареву. Люба была счастлива, с восторгом показывая кровавые мозоли.

Когда Любе нужно было что-то доходчиво объяснить, она пользовалась ненормативной лексикой. Мы уже стали популярными, на нас пошли зрители, часто брали интервью. Я просил: «Люба, ты известная, основатель театра, не ругайся матом!». «Я постараюсь», – отвечала она.

Шла репетиция «Фрака». Тяжелая, сложная репетиция. Зашла подружка Любы Лариса Удовиченко. В перерыве артисты спустились в зал. Лариса стала говорить, как ей все здесь нравится. И начала рассказывать байку о Мосфильме, употребляя нецензурные слова. Люба вкрадчивым воспитательским голосом сказала: «Лариса, не ругайся матом, потому что Райхельгауз за это ужасно е…т».