Игра слов. Практика и идеология художественного перевода

Интересно в этой связи сравнить между собой названия романа Дэшила Хэммета The Thin Man в разных переводах. На сайте fantlab.ru находим такие: “Худой человек”, “Худой мужчина”, “Тонкий человек”, “Худой” и даже “Убийство – дело серьезное” (а самих переводов целых восемь, причем шесть из них опубликованы в течение двух лет – 1991–1992). Возможно, последний вариант как раз и представляет собой попытку уйти от других, неловких, но все же сомнительно, что сам Хэммет одобрил бы такое радикальное решение. Среди оставшихся же вариантов первый все-таки кажется предпочтительным: второй выглядит нелепо, потому что пол человека определяется в русском языке уже прилагательным, и уточнять, что он мужчина, странно (книга ведь не может называться “Худой женщина”), “Тонкий человек” – может быть, и тонкая аллюзия на Чехова, но вряд ли уместная, а лаконичное “Худой” слишком похоже на прозвище или бандитскую кличку.

Слова мужчина и женщина – особенно первое из них, поскольку оно, как в предыдущем примере с романом Хэммета, обычно кажется лишь неоправданной заменой слова

человек, – редко выглядят в переводе хорошо еще и по другим причинам. На русском языке пол персонажа можно определить не только по относящимся к нему прилагательным, но и по глаголам, если они стоят в прошедшем времени, а так оно чаще всего и бывает. Поэтому постоянное подчеркивание пола действующего лица удивляет читателя: у него складывается впечатление, что рассказчик – лицо противоположного пола, слишком уж озабоченное гендерными различиями. Вдобавок слова мужчина и женщина порой употребляются в устной речи как не очень культурные обращения к незнакомым людям. Происходит это, как говорится, не от хорошей жизни: у нас нет удобных нейтральных обращений на такой случай, – но сами слова из-за этого получили специфическую окраску. Разумеется, в романтической истории они все равно могут выглядеть уместными (вспомним хотя бы знаменитый фильм Клода Лелуша “Мужчина и женщина” – так вполне могла бы называться и книга), но, как мы знаем, в литературе нет правил без исключений.

Если уж прозвучало это слово, стоит рассказать еще об одном интересном исключении. В интернете можно найти три заметно отличающихся друг от друга перевода рассказа Джека Лондона “Костер” (Jack London, To Build a Fire),

выполненных одной и той же переводчицей, Верой Топер (она входила в круг “кашкинцев”, участников переводческого семинара Ивана Кашкина). Сначала это вызывает недоумение, но если к ним присмотреться, возникает догадка: по всей видимости, это просто-напросто разные редакции одного и того же перевода. Герой рассказа – безымянный золотоискатель (дело происходит на Аляске). В первом, явно самом “сыром” варианте перевода он почти все время именуется “путником”. Однако в обеих более поздних редакциях герой превращается в “человека”. Выбор переводчика в первом случае объясняется теми соображениями, о которых мы говорили выше, но чем объяснить отмену этого решения в дальнейшем?

Ее причина в том, что в рассказе идет речь о противостоянии человека и природы. В таком контексте слово путник, конечно, менее уместно. Есть и еще одна причина, тоже достаточно веская: главного героя сопровождает собака, тоже безымянная. Пара человек – собака играет в сюжете важную роль, и ни одно из слов в этой паре также нельзя заменять синонимом. Таким образом, угадывается следующая последовательность событий: сначала переводчица, действуя “по правилам”, почти везде именовала героя “путником”, а затем редактор (или, возможно, сама Вера Топер) обратил внимание на то, что здесь “правилам” подчиняться нельзя, и вернул “человека” на место.

Часто проникают в плохие переводы первые словарные эквиваленты английских слов limbs, jaw (jaws) и 

stomach; получается, что вместо обычных людей в книге действуют какие-то монстры с обилием конечностей и челюстей, а главный их внутренний орган – желудок. Вы наверняка помните фильм о гигантской акуле, который в нашем прокате назывался “Челюсти” (у него еще и большое количество сиквелов). Этот фильм снят по одноименной книге Питера Бенчли (Peter Benchley, Jaws), но и он, и она, конечно, должны были бы называться по-русски иначе – а именно “Пасть”. А вот пример правильного перевода слова jaw. В романе Джона Дос Пассоса “1919” (John Dos Passos, 1919)

есть такая фраза:

“And last, Uncle Sam,” Ben would add, grimly setting his jaw.

По-русски, в переводе Валентина Стенича, она звучит так:

– И напоследок дядя Сэм, – прибавлял Бен и мрачно стискивал зубы.