Игра слов. Практика и идеология художественного перевода

Немного поразмыслив и для надежности сверившись со словарями (русскими), мы убедимся в том, что “отогрелись” – не просто более подходящий, а единственно правильный вариант из двух предложенных, поскольку оттаять (в прямом, а не в переносном смысле) может только неодушевленный предмет. В словаре Ожегова есть подтверждение этому, хоть и косвенное: “в 1 и 2 лице не употребляется”. Оно и понятно: ведь первое и второе лицо всегда бывают одушевленными (если, конечно, какой-нибудь изобретательный писатель еще не придумал рассказ от лица вынутого из морозилки куска мяса). Так что оттаять может разве что труп полярника – но у Роджерса герой еще жив, раз ему больно. Любопытно, что верно и обратное: мертвецу и замороженной курице русский язык позволяет только оттаять, но никак не отогреться. Многие из тех, кто выбрал неправильное “оттаяли”, скорее всего, не попали бы в эту ловушку, если бы не переводили, а писали сами, скажем, о своих собственных приключениях за Полярным кругом. Чувство родного языка подсказало бы им, что про свои руки и ноги так писать не надо, но под влиянием английского это чувство глохнет…

Временами бывает довольно трудно (хотя, как правило, это вовсе не обязательно) отличить неверное словоупотребление от неудачного (хотя и грамматически правильного) сочетания слов, а последнее относится, строго говоря, уже к области синтаксиса. Случай с “бесконтрольной дрожью” я отнес бы скорее к первому разряду, но словари, в общем-то, не мешают отнести его и ко второму. А вот “оттаяли” вместо “отогрелись” – явно лексическая ошибка. Впрочем, не будем заниматься казуистикой: я ведь не диссертацию пишу, а главное вы поняли.

Еще одна разновидность неточного словоупотребления, очень характерная для плохих переводов, – это стилистический разнобой. Из-за того, что переводчик все время продирается сквозь толпу иностранных слов, он хуже писателя чувствует стилистическую окраску слов родного языка. Оригинал же обычно бывает написан примерно в одном стилистическом ключе независимо от того, пишет ли автор, условно говоря, от своего собственного лица или кем-то притворяется (оставим в стороне постмодернистские приемчики: на них всегда можно сделать поправку). Так что, редактируя свой перевод, мы должны следить за тем, чтобы в нем, особенно в пределах одной фразы, не попадались слова, контрастирующие друг с другом по стилю, – например, просторечия по соседству с чем-нибудь пафосно-витиеватым, в библейском духе (разумеется, юмористы могут сталкивать подобные слова вместе нарочно, добиваясь этим комического эффекта, так что и из этого псевдоправила есть исключения).

Поговорим теперь о второй лексической примете плохих переводов – словах, которые попадаются в них слишком часто для обычного русского текста и таким образом выдают свое “неестественное” происхождение. Я назову для примера только горсточку таких характерных слов; многие переводчики-профессионалы наверняка вспомнят и другие.

Начнем с существительных. Когда в книге появляются герои, еще не представленные читателю, автор часто именует их просто man или woman

, с соответствующими артиклями (при первом появлении неопределенными, потом – определенными), а иногда и с прилагательными. Если всякий раз переводить эти слова русскими человек, мужчина или женщина, это будет раздражать читателя. Односложное man

гораздо менее навязчиво, чем трехсложное человек. К тому же неопытные переводчики частенько забывают, что в русском есть удобный прием под названием “окказиональная субстантивация прилагательных” – не надо пугаться, это всего лишь временное превращение прилагательных в существительные, как в рассказе Чехова “Толстый и тонкий”. Так что какой-нибудь bald man вовсе не обязан оставаться в переводе “лысым человеком” – лучше поскорее сделать его просто “лысым”. (Иногда же прилагательные субстантивируются даже более основательно и бесповоротно: скажем, бородатый

становится бородачом.) И даже когда некто появляется впервые, слово человек можно заменить на другое подходящее к случаю существительное (незнакомец, господин или что-нибудь в этом роде).