Игра в Джарт

– Пятьсот человек? Увы, это страшное злодейство. Не покажешь ли мне, братец, где обитает этот зверь? Весьма возможно, что я разделаюсь с ним прежде, чем отправиться в дальнейший путь. Но сперва подай мне молока, фруктового хлеба, мяса, яблочного вина, тминных лепешек…

– И сыра, – добавила девица.

– Буду рад услужить вам, господин странствующий рыцарь, – поклонился кабатчик, и любезно предложил: – Может, посадить пока вашу ведьму на цепь? Вот хоть в телятнике?

– В телятнике? – Гроссмейстер изумленно поднял брови. – Нет, благодарю. Мы не станем сажать ее на цепь в телятнике. И не забудь про сыр.

Оставшись же с девицею наедине, спросил:

– Как тебя зовут?

Но она лишь молча зыркнула на него, да с таким отвращением, будто был он хуже церковного вора.

– Что я сделал тебе, в конце концов, что ты глядишь на меня таким зверенышем? – поинтересовался Гроссмейстер. – Разве я тебя обидел?

Девица окинула его откровенно оценивающим взглядом и, судя по всему, осталась не весьма довольна. Брезгливо спросила:

– А разве не собираешься?

– Нет, – удивился Гроссмейстер.

– Да неужели? – уголок бледных губ презрительно дернулся, глаза потемнели, из алых сделавшись багряными. – Ты доставил меня в деревню, рыцарь, как и обещал. В твоем покровительстве больше нет нужды – хотя и прежде тебя о нем не просили. Так на этом мы и простимся?

– Нет, – нахмурился Гроссмейстер.

– Отчего же?

– Тебе здесь не место, – не задумываясь, ответил Гроссмейстер (пребывая в полной уверенности, что место ее теперь рядом с ним), однако, опомнившись, сказал, в общем-то, правду: —Тебя убьют здесь. Эти люди считают тебя ведьмой, и убьют безжалостно.

На это девица ничего не сказала, только улыбнулась.

Гроссмейстера дрожь пробрала от этой улыбки, и снова вспомнил он ужасающего своего товарища. Хорхе так улыбался в предвкушении жестокой битвы (да и любой, если честно, кровавой резни).

«Нет, быть не может, – подумал он, с недоверием глядя на девицу – Может ли быть, что она, и в самом деле…»

Хорхе говорил: альбиносы просто уродцы, вроде горбунов или карликов, а пособники дьявола во все времена лишь лень, невежество и страх. Хорхе говорил: альбиносы рождаются редко, а выживают еще реже. Тому есть множество причин, но главная такова: обычно их убивают свои же сородичи, люди ли, вороны – все едино.

Девица вздохнула, подперла щеку ладонью, и, уставившись на него дивными своими багрово-алыми очами, спросила с невыразимой усталостью в голосе:

– И что ты ко мне привязался, в самом-то деле? Бабы давно не было, так рад, как псина, и костям?

Гроссмейстер был так ошарашен, что не нашелся с ответом. Услышь он такое от солдат, то, пожалуй, и посмеялся бы (ведь и верно, девица его – кожа да кости), но слышать солдатскую жеребятину от невинной девицы? Пожалуй, он меньше удивился бы, вылези у нее изо рта черная жаба.

Но странно, если подумать, что он не думал об этом. Он думал о любви – впервые в жизни думал о любви – но даже не взглянул на девчонку с вожделением. Нет, он никогда не брал женщин силой (считал это низостью), однако ведь в мыслях грешат и святые. Хотя, если подумать, она, и впрямь, была слишком уж тощей. Как говаривал о таких Эрик – я бы тогда лучше козу.

Такая маленькая, такая хрупкая. Такие тонкие запястья, такие мягкие волосы. Такая бледная кожа, такая нежная, что под нею угадывался ток крови.

Такие сухие губы, и должно быть, такие нежные. А глаза…

Он прикрыл глаза ладонью, и пробормотал:

– Ну и дура ты. Какая же ты дура! Думай, что говоришь и кому говоришь, а иначе не миновать тебе беды.

Хорхе не говорил, что альбиносы страдают слабоумием, а также злоязыки и нрава прескверного. Надо бы для него записать.

К счастью, кабатчик оказался весьма проворным, и Гроссмейстер с благодарностью принял из рук его крынку с молоком и хлеб. Поставил перед девицей. Одобрительно покивал при виде сыра, горячих тминных лепешек и миски мясного варева – это была местная разновидность супа, овсянка с салом и бараниной. И, все еще не в силах спокойно взглянуть на свою белокурую бестию, рад был приступить к расспросам:

– Знаешь ли ты, братец, озеро Лннн… Лвр… Линнррв… Аррргх! Озеро Странной Смерти?

– Кто ж его не знает? А вам, господин рыцарь, стесняюсь спросить, одной ведьмы мало будет? Желаете наловить еще?

– Там есть ведьма?

– Ну… ведьма-не ведьма, – замялся пузан, покосившись на девицу. – А что-то такое есть.

Час от часу не легче. Губы Гроссмейстера тронула ухмылка, угрюмая, как эти острова, со времен Магна Максима имевшие репутацию если не дурного, то странного места.

Как видно, не зря.

Альбинос, дьяволово семя. Огнедышащий вепрь. Озерная ведьма. И все это в один день! Да, ему здесь скучать не дадут. Если и не повстречает он весь бестиарий разом, то уж байками накормят досыта.

Девица, тем временем, отодвинула молоко и фруктовый хлеб, буркнув:

– Сам это ешь.

И потянула к себе миску с супом. Она и ела, как солдат – без изящества, но аккуратно, быстро, но не торопливо, ровно так, чтобы не обжечься, ничего не расплескать, но и за столом лишнего не рассиживаться.