Игры и люди

Конечно, по своим элементам эти верования бесконечно разнообразны. Их констатируют бесчисленно, невообразимо много. Однако почти во всех, где больше где меньше, четко проявляется одно и то же сообщничество между симуляцией и головокружением, так что одно влечет за собой другое. За разнообразием мифов и обрядов, легенд и ритуалов, несомненно, скрывается одна и та же движущая сила. Стоит присмотреться, и во всем этом с неутомимой монотонностью проявляется взаимосвязь двух факторов.

Впечатляющей иллюстрацией служит явление, называемое шаманизмом. Как известно, так обозначают сложный, но четко выделяемый и легко опознаваемый феномен, наиболее значительные проявления которого были отмечены в Сибири и вообще в поясе северных стран и народов. Его можно также встретить на берегах Тихого океана, особенно на северо-западе Америки, у индейцев арауканов и в Индонезии[33]. При всех местных различиях он всегда заключается в некоем остром припадке, временной потере сознания, когда шаман становится вместилищем одного или нескольких духов. При этом он осуществляет магическое путешествие в иной мир, рассказывая о нем и изображая его жестами. В разных конкретных случаях экстаз может достигаться с помощью наркотиков, галлюцинаторного гриба-агарика[34]

, пения и конвульсивного дергания, барабанного боя, бани, курения ладана или конопли, а также самогипноза, всматривания в пламя очага, пока не закружится голова.

Обычно шамана выбирают благодаря его психопатическим наклонностям. Кандидат в шаманы, предназначенный к этому либо по наследству, либо по своему темпераменту, либо по какому-то чудесному знамению, ведет уединенную и дикую жизнь. Как вспоминают, у тунгусов он должен был питаться животными, которых поймает зубами. Откровение, делающее его шаманом, происходит вследствие своеобразного припадка – для него это как бы соизволение переносить другие такие припадки и гарантия их сверхъестественного характера. Это намеренно провоцируемые представления, где почти по сознательному приказу происходит «профессиональная истерия», как ее справедливо назвали. Она проявляется только во время шаманских действ и обязательно в них присутствует.

Во время инициации Духи расчленяют тело шамана, а затем составляют его заново, вставляя в него новые кости и жилы. Это сразу же дает ему возможность странствовать по загробному миру. В то время как его тело лежит бездыханным, сам он посещает небесный и подземный миры. Он встречается с богами и демонами. От общения с ними он получает свою магическую силу и ясновидение. Во время своих действ он совершает такие путешествия вновь. В плане іlinх'а переживаемый им транс нередко доходит до полной каталепсии. Что же касается mimicry

, то она проявляется в пантомиме, которой предается одержимый. Он подражает крику и поведению сверхъестественных животных, перевоплощаясь в них: ползает как змея, рычит и бегает на четвереньках как тигр, подражает нырянью уток или машет руками, словно птица крыльями. Его преображение обозначается костюмом: он сравнительно редко пользуется звериными масками, но украшает себя перьями или головами орла или совы, которые позволяют ему магически взлетать к небосводу. Тогда, несмотря на тяжелое облачение, которое весит до пятнадцати килограммов из-за нашитых на него железных украшений, он подпрыгивает вверх, показывая, что высоко взлетает. Он кричит, что видит огромные пространства земли. Он рассказывает и изображает приключения, происходящие с ним в мире ином. Он жестами представляет свою борьбу со злыми духами. Под землей, в царстве Тьмы, ему так холодно, что он дрожит и ежится. Он просит себе теплую одежду у Духа своей матери; один из присутствующих накидывает на него одежду. Другие зрители высекают искры кремневым огнивом. Эти искры производят – вернее, они сами суть – молнии, которые указывают путь магическому страннику сквозь тьму подземных областей.