Игры и люди

Здесь наличествует не только головокружение, порождаемое слепым, исступленным и бесцельным причастием к мировым энергиям, не только образное явление звериных божеств, которые потом возвращаются в свою тьму. Здесь еще и просто упоение от того, что сеешь вокруг страх и тревогу. А главное, эти явления призраков из загробного мира действуют как первичный механизм управления: маска носит институциональный характер. У догонов, например, была отмечена настоящая культура масок, которой пропитана вся публичная жизнь коллектива. Вообще, на этом элементарном уровне коллективной жизни следует искать пока еще зыбкие зачатки политической власти в мужских инициатических обществах с отличительными масками. Маска – это орудие тайных братств. Она служит для устрашения непосвященных и одновременно для сокрытия личности соратников.

Инициация – обряды перехода к мужеству – часто заключается в том, что новичкам раскрывают сугубо человеческую природу Масок. С такой точки зрения инициация – это атеистическое, агностическое, негативное воспитание. Оно раскрывает обман и заставляет сотрудничать с ним. До сих пор подростки пугались появления масок. И вот одна из них гоняется за ними с кнутом. Побуждаемые руководителем инициации, они хватают ее, скручивают, отнимают кнут, раздирают костюм, срывают маску – и узнают одного из старших представителей племени. Отныне они и сами переходят в другой лагерь[44]. Теперь они сами внушают страх. Вымазавшись белой глиной и сами надев маски, они пугают непосвященных, воплощая духов умерших; они мучают и обирают тех, кого поймают или же сочтут в чем-то виновными. Часто они так и остаются членами полусекретного братства или же проходят вторую инициацию, чтобы вступить в него. Как и первая инициация, она сопровождается жестокостями, болезненными испытаниями, иногда настоящей или притворной каталепсией, симуляцией смерти и воскресения. Как и первая инициация, она научает посвящаемых, что так называемые духи – всего лишь переодетые люди, а их замогильные голоса создаются особо мощными трещотками. Наконец, как и первая инициация, она дает им привилегию чинить всяческие утеснения в отношении непосвященного большинства. Каждое тайное общество имеет свой отличительный фетиш и маску-покровителя. Каждый член даже низшего по рангу братства верит, что маска-покровитель высшего братства – сверхъестественное существо, в то время как он хорошо знает, что представляет собой маска, защищающая его собственное братство[45]

. У народов бечуана такого рода группа называется мопато, или тайна, по названию хижины, где происходит инициация. В нее входит буйная молодежь, свободная от обычных верований и разделяемых всеми страхов; своими устрашающими и жестокими действиями ее члены стремятся усиливать суеверный ужас обманываемых ими людей. Таким образом, головокружительный союз симуляции и транса порой оборачивается вполне сознательной смесью обмана и запугивания. Именно в этот момент из него и возникает особого рода политическая власть

[46].

Разумеется, судьба этих ассоциаций различна. Бывает, что они специализируются в отправлении какого-либо магического обряда, танца или мистерии, но бывает также, что они наказывают за супружескую неверность, кражу, черную магию и отравительство. В Сьерра-Леоне известно общество воинов¹

, состоящее из местных отделений, которое выносит приговоры и приводит их в исполнение. Оно устраивает карательные экспедиции против непокорных деревень. Оно принимает меры к поддержанию мира и прекращению кровной мести. У народа бамбара на всех постоянно наводит ужас комо, «который все знает и за все карает», – своего рода африканский прообраз ку-клукс-клана. Таким образом, братства мужчин в масках поддерживают в обществе дисциплину, и можно без преувеличения утверждать, что головокружение и симуляция, или по крайней мере их непосредственные производные, устрашающая мимика и суеверный ужас, вновь оказываются уже не благоприобретенными элементами первобытной культуры, а поистине фундаментальными движущими силами, лучше всех других способными объяснить ее механизм. Иначе как понять, что маска и паника, как мы видели, присутствуют столь постоянно, причем совместно, тесно связанные друг с другом и занимая центральное место или на праздниках, образующих пароксизм в жизни данных обществ, или в их религиозно-магических практиках, или в еще нечетких формах политической организации, или даже выполняют важнейшую функцию во всех этих трех областях сразу?