Игры и люди

Карнавал по своему происхождению представляет собой взрыв вольности, который еще больше бала-маскарада требует переодевания и зиждется на производимой им свободе. Огромные, нелепые, грубо раскрашенные картонные маски – это то же самое в народном быту, что бальные полумаски в быту светском. Здесь речь идет не о галантных приключениях, не об интригах, завязывающихся и развязывающихся по тщательно разработанным правилам словесного поединка, где партнеры поочередно атакуют или уклоняются от атаки. Здесь царят грубые шутки, толкотня, вызывающий хохот, расхристанность, шутовские выходки, постоянные призывы к шуму и гаму, к обжорству, к неумеренности в речах, крике, движении. Маски ненадолго берут реванш над благопристойной сдержанностью, которую приходится соблюдать остальное время года. Они подступают к прохожим, притворно пугая их. Те, вступая в игру, притворно пугаются или же, наоборот, притворяются неустрашимыми. Если они начинают сердиться, это дисквалифицирует их – они отказываются играть, не понимая, что сейчас социальные конвенции заменены другими, направленными именно на посрамление старых. В рамках определенного времени и пространства карнавал дает выход неумеренности, буйству, цинизму и инстинктивной жадности. Но одновременно он направляет их на путь бесцельной, пустой и ликующей суеты, он предлагает им вести шутовскую игру, по точному выражению Ж. Бюро, хотя тот и не имел ввиду игры.

Он не ошибается. Эта предельно упадочная форма сакральной mimicry есть не что иное, как игра. Собственно, в ней содержится большинство признаков игры. Просто она находится ближе к paidia

, чем к ludus'y, сближается с анархической импровизацией, хаосом и жестикуляцией, с чистой тратой энергии.

Да и этого, как видно, уже слишком много. Даже на такое возбуждение скоро налагают порядок и меру, и все заканчивается праздничными процессиями, забрасыванием друг друга цветами, конкурсами ряженых. С другой стороны, власти прекрасно видят, что маска – это непосредственный источник разнузданности, и они просто запрещают носить ее в тех случаях, когда общее неистовство, как в Рио-де-Жанейро, грозит на двенадцать дней подряд принять масштабы, вообще не совместимые с нормальной деятельностью государственных структур.

На место маски из обществ, практиковавших головокружение, в цивилизованном обществе приходит униформа. Она представляет собой почти точную противоположность маски. Во всяком случае, она знак власти, основанной на диаметрально противоположных принципах. Задачей маски было скрывать и устрашать. Ею знаменовалось вторжение какой-то опасной и своевольной, периодически действующей неимоверной силы, которая возникает, чтобы вызывать почтительный страх у массы профанов и карать их за неосторожные и греховные поступки. Униформа – это тоже маскарадный костюм, но только официальный, постоянный, уставной, а главное, оставляющий открытым лицо. Она делает индивида представителем беспристрастно-незыблемого правила, а не добычей заразительно-бредового неистовства. Укрывшись за маской, искаженное лицо одержимого может безнаказанно корчиться и гримасничать, тогда как чиновник в униформе должен следить, чтобы на его открытом лице можно было прочесть лишь то, что он – разумный и хладнокровный человек, облеченный властью только применять закон. Пожалуй, ничто так четко, во всяком случае так впечатляюще не обозначает противоположность двух типов общества, как этот красноречивый контраст между двумя отличительными видами внешности – одна из них скрывает, другая провозглашает, – принимаемыми теми, кому положено поддерживать два резко противоположных друг другу вида порядка.

Ярмарочное празднество

Если не считать применения – притом в скромных масштабах – трещоток и бубнов, если не считать хороводов и фарандол, карнавал содержит в себе до странности мало инструментов и поводов для головокружения. Он как бы обезоружен, вынужден ограничиваться лишь своими собственными возможностями – правда, значительными, возникающими благодаря ношению масок. Собственная область головокружения – в другом месте, как будто кто-то мудро и небескорыстно разделил силы іlinх'а и mimicry. Ярмарочные площади и парки аттракционов, где, наоборот, не принято носить маски, являются зато избранными местами, где собраны вместе семена, ловушки и зовы головокружения.