Игры Немезиды

— Ага, отказ маневрового двигателя к этому бы не привел, — сказал Алекс. — Если выключить маневровые, то не выйдет отклониться от прямого курса. В таком случае корабль будет слегка вращаться, как станция, притягивая людей, находящих впереди центра вращения, вниз, а тех, кто позади — вверх, но в направлении движения, так что на самом деле...

— Алекс! — позвала Бобби. — Что-то есть.

Он изогнулся в ее сторону, а потом развернул кресло. Бобби не сводила взгляда с настенного экрана. Там была панель с изображением из верхней камеры. «Четземока» по-прежнему бешено крутился, но от него что-то отделилось и летело по чистому вакууму, звезды позади этого предмета мерцали, как зрачки в огромном глазу. Глазу шторма. Одновременно с Алексом Бобби попыталась приблизить изображение, и система издала смущенную трель, фокус задергался, пока наконец не установился. Фигура в скафандре. Огни скафандра не горели, фигура была повернута к ним спиной, и в ярком солнечном свете серый материал сиял слишком ярко, чтобы рассмотреть детали.

— Она жива? — спросил Адекс.

— Она двигается.

— И давно она снаружи?

— Недавно. Несколько секунд.

Фигура в скафандре подняла руки и скрестила их над головой. Астерское предупреждение об опасности. У Алекса заколотилось сердце.

— Алекс! — произнес Холден уже четыре секунды назад. — Что происходит?

— Кто-то покинул судно. Давай я с этим разберусь, а потом доложу, — сказал Алекс и оборвал связь.

На экране Бобби фигура показала сигнал: пять минут.

— Что там у нас? — спросил Алекс.

— Она показывает тот же сигнал. — Вот. Опасность. Не приближаться. Угроза взрыва. А потом: мало воздуха. Пять... черт, четыре минуты.

— Это она? — спросил Алекс, зная, что ответа не получит. Даже если бы фигура повернулась к ним лицом, из-за яркого блеска и под шлемом скафандра Алекс не сумел бы опознать Наоми. Это просто человек в скафандре, вылетевший наружу и снова и снова предупреждающий их, что это ловушка.

Но Алекс решил — кто бы это ни был, двигается он как Наоми. И они оба называли фигуру «она». Может, они и не знали, но были почти уверены. Внезапно он ощутил в «Бритве» клаустрофобию. Как будто с появлением Наоми там, здесь, внутри, потребовалось больше места. Больше пространства, чтобы до нее дотянуться. Алекс установил систему навигации на сверкающий скафандр и начал расчеты.

— Что она собирается делать? — спросила Бобби.

— Похоже, пересечет курс корабля. Если она об него не стукнется, то, вероятно, пролетит мимо и попадет в выхлопной шлейф.

— Или мы будем смотреть, как она задохнется?

— Я могу подвести туда корабль, — ответил Алекс.

— И поджаришь ее при торможении?

— Ну... пожалуй.

— Надевайте шлемы, — прокричала Бобби достаточно громко, чтобы было слышно в кормовой каюте. — Я выхожу.

— Маневровым твоего скафандра хватит тяги на пятьдесят кэмэ за четыре минуты? — спросил Алекс, но она уже запечатывала скафандр.

— Неа, — ответила Бобби, потянувшись за шлемом одной рукой и к запасному баллону с воздухом другой. — Зато у него классные магнитные ботинки и перчатки.

Алекс проверил кресла и приготовился открыть люк «Бритвы» прямо в космос. 

— Не понимаю, чем это поможет.

Индикатор на каюте премьер-министра показал, что она загерметизирована. На мониторе Наоми показывала сигнал опасности. Не приближаться. Угроза взрыва. Бобби ойкнула и глубоко и судорожно вздохнула. Теперь она говорила по радиосвязи скафандра.

— Черт возьми, давненько меня не накачивали «соком». На редкость мерзкая дрянь.

— Бобби, время на исходе. Как магнитные ботинки приведут тебя к Наоми?

Бобби ухмыльнулась за стеклом шлема.

— А насколько хорошо ты контролируешь торпеды? — спросила она.

Глава сорок седьмая 

Наоми

Покинуть шлюзовую камеру в этот последний раз оказалось гораздо проще, чем ожидала Наоми. Как только она преодолела наружный люк, солнце и звёзды прекратили тошнотворное кружение. Она выбрала прямой путь выхода из вращающегося круга своей жизни, теперь он перед ней. Ну, на самом деле не прямой. Кривая линия, обречённая снова встретиться с кораблём, только, может, не при её жизни.

На мгновение она позволила себе наслаждаться невесомостью. Солнце давило ей на спину, лучи проходили через неё, она словно отбрасывала тень на все звёзды и галактики. Головокружение стало чуть меньше, и она подумала об Алексе — он там, среди этих звёзд. Наоми вспомнила про начало отсчёта. Тысяча... сколько уже времени она снаружи? Семь? Восемь? Ну, с таким же успехом можно прикинуть и худшее. Тысяча тридцать. Почему бы и нет? Наоми подняла руки над головой. «Опасность». Потом «Не приближаться». Потом «Угроза взрыва». Ей казалось, она предупреждает звёзды. Млечный путь. «Не приближайтесь. Оставайтесь там. Здесь люди, не верьте им».

Она тянула, повторяя каждое движение. Сейчас ей должно быть страшно, но не было. Она должна умереть, и это паршиво. Она предпочла бы пожить подольше. И снова увидеть Джима. И Алекса, и Амоса. Ей хотелось сказать Джиму всё, о чём она так долго старалась молчать. Тысяча шестьдесят. Пора изменить знаки. Осталось четыре минуты. Четыре минуты на жизнь.