Их любимая злодейка

Возвращаясь после таких уроков, в постель я падала морально вымотанная, с ощущением, будто я муха, застрявшая в паутине. И общение с мужьями становилось отдушиной. Я знала, что Вечер благороден и никогда меня не предаст. А Сивер принесёт и кинет к моим ногам голову любого врага. Кстати, сколько дракон уже отсутствовал? Почему не возвращался? Связь, должно быть, причиняла ему невыносимую боль.

После душа я закуталась в одеяло, удобно устроившись среди подушек. Красные ночи, зловещий свет алых лун до сих пор угнетали. В который раз за неделю я попыталась пробудить свои магические способности. Мне казалось, если я очень сильно захочу, всё получится: вот тот кувшин с водой силой мысли сдвинется с места, а та подушка в ногах кровати поднимется в воздух. Но, похоже, Кхалэ была права: ничего не оставалось, кроме как набраться терпения и ждать, пока сила сама чудесным образом пробудится.

Перебирая тревожные мысли, я не заметила, как заснула, а когда посреди ночи открыла глаза, обнаружила себя лежащей на груди Сивера. Дракон нежно гладил меня по волосам. По изменившемуся дыханию он понял, что я проснулась. Его рука на миг замерла, а потом продолжила неспешную ласку. Я хотела узнать, где он был, но почему-то не могла заставить себя заговорить. Так мы и лежали некоторое время в неуютном молчании. Затем Сивер сдвинулся, чтобы увидеть моё лицо.

— Ты презираешь меня? — спросил он.

Презираю? Поэтому он не возвращался? Стыдился своего поражения? Как там Кхалэ сказала: «Это был огромный удар по его самооценке»?

— За что я должна тебя презирать? За то, что ты проиграл?

Сивер скривился, словно от боли.

— Кхалэ говорит, тебе это было полезно.

— Ты тоже так считаешь?

Я долго медлила, но всё же ответила честно:

— Да. Ты творил жуткие вещи. Ужасные. И если когда-нибудь я изменю своё отношение к тебе, то только поэтому: из-за твоих поступков.

Сивер вздохнул. Сполз ниже по кровати и судорожно прижался к моей груди.

— Я люблю тебя, — прошептал отчаянно. — Так люблю. Всегда люблю. Даже когда любить тебя мучительно больно.

Красный свет за окном начал бледнеть, и теперь на стены падали не алые, а серебристо-розовые полосы. Я зарылась пальцами в длинные чёрные волосы мужа. Он прижимался щекой к моей груди.

— Ты пахнешь им, — сказал он, когда я имела неосторожность расслабиться, решить, что на сегодня неприятные темы исчерпаны. Три коротких слова вернули ушедшее напряжение. Я почувствовала, как каменеют мышцы — его и мои.

Что я могла сказать? Утром мы с Вечером занимались любовью, он тоже мой муж, и это естественно, смирись — так следовало ответить?

Но Сивер, к счастью, ничего больше не спрашивал. Приподнявшись на локтях, он принялся исступленно целовать мою грудь, втягивать в рот соски. Опустился ниже, проложив влажную дорожку к животу. Подцепил пальцами трусики.

— Нет.

Я упёрлась ладонями в его плечи.

— Нет?

Он вскинул голову и посмотрел так, будто его ударили.

— Нет? — повторил, не веря.

— Нет.

Я не знала, что на меня нашло, почему я его отталкивала. Наверное, мне казалось неправильным утром делить постель с одним мужчиной, а ночью — с другим. Вероятно, старые земные предрассудки ещё себя не изжили.

Для Сивера подобные моральные метания были пустым звуком. Попытайся я объяснить причину своего отказа, он бы её не понял. Точнее, понял бы всё по-своему. Сквозь призму ревности.

— Со мной, значит, — нет, а с ним — да? — брови его сдвинулись под углом.

Сколько минусов, оказывается, в обострённом драконьем обонянии. Я даже не могла солгать, что между мной и Вечером ничего не было.

Сивер буравил меня тяжёлым ревнивым взглядом. Наверное, мне надо было согласиться, позволить мужу перебить запах соперника — ведь этого он хотел? Но вдруг согласиться стало ещё сложнее. Сказать «да», расслабиться, откинуться на подушки, отдать своё тело казалось насилием над собой.

Сивер поднялся с постели. Натянул брюки, повесил на локоть мятую рубашку и босой направился к двери.

— Подожди, — выдохнула я.

Он обернулся и посмотрел с надеждой. С надеждой, которую я снова разбила вдребезги.

— Я хочу, чтобы ты дал новую клятву.

Секунду муж хмурился, не понимая. Затем его плечи напряглись и обречённо поникли. Потерянный, одинокий, он замер в розовом свете, падающем из окна.

Я отодвинула верхний ящик прикроватной тумбочки. Там, среди косметики и канцелярской мелочовки, лежал скрученный в трубку пергамент с текстом клятвы, составленной мной и Кхалэ. Я развернула его и протянула Сиверу.

— Читай.

—  Клянусь не причинять боль, не опаивать зельями, не наносить увечий…

С каждым словом его голос становился глуше. Кровь капала на пол из порезанных вен. Когда рана затянулась и последняя фраза была дочитана, дракон вышел в коридор и затворил за собой двери. Я осталась в одиночестве, в мутном свете занимающегося утра.

В мыслях громом раздался взволнованный голос ведьмы.

«Поднимайся. Жду тебя в малой восточной гостиной. От Владыки сумеречных котов — Теона из Майлока — пришло официальное приглашение и настроенный ключ-портал. Праздник дурман-огней состоится завтра. Надо подготовиться».

Глава 34