ИКРА (СИ)

Он смеялся надо мной. С каким же удовольствием он пожрёт меня! Пока я полз, стараясь достичь холодной рукояти меча, Змей раскрыл свою чудовищную пасть, раздвинул жвала и выпятил розовую плоть внутренней челюсти с круглым отверстием, по границе мышечной ткани утыканной зубами, похожими на закругляющиеся когти. Он метко выстрелил в меня плевком кислоты, попав чуть ниже правой ключицы. Кислота прожгла рубаху, изъедая кожу. Я сжал зубы, резко втягивая сквозь них воздух. Гарпия закричала и, не выдержав, бросилась на Змея. Она схватила его острыми когтистыми лапами, усиленно взмахивая крыльями, пытаясь приподнять Змея в воздух. Но он был слишком тяжёлый и вёрткий. Он изогнул верхнюю часть туловища и плюнул кислотой в гарпию. Она чудом уклонилась, иначе бы кислота оставила ожог на её лице. Времени было достаточно, чтобы добраться до клинка и вновь подняться на ноги. Не теряя времени, пока когти Соррел ещё сдерживали Змея, я достиг его и резанул поперёк нижней части туловища. Он снова махнул длинным хвостом, толкнув меня в сторону с такой силой, что я отлетел в пустую нишу и ударился спиной о холодный камень, разом выдохнув из лёгких весь воздух. Змей боролся с гарпией, пытаясь обмотать собой её лапы и ухватить сильной челюстью. Я взял себя в руки и повторил попытку, с разбегу резанув его второй раз. Сначала он отбросил гарпию, потом ударил меня. Я старательно не выпускал меч, одновременно пытаясь не напороться на него сам. Меня шарахнуло спиной об пол. Я тряхнул головой, нащупывая рукоять клинка. Я лежал на входе в античный Пантеон, сверху на меня смотрело печальное небо. Оно было чуждым и пустым. Лёгкий ветер тревожно напоминал о высоте. Я же, совершенно беспомощный, лежал на уступе, когда огромная пасть с жвалами нависла надо мной.

— Отчего ты не с-с-схоронился за щитом с-с-своей Матери? — беззвучно вопросил Змей.

— Щиты не могут укрыть от одиночества, — прохрипел я в тот миг, когда он резко выбросил вперёд свою губительную челюсть.

И я сумел. Лишь вовремя подставил острое лезвие. Змей сам насадил себя на него. Он взвился в предсмертной агонии, брыкаясь. Я пытался подняться и избежать его непредсказуемых ударов, однако он хлестал хвостом во все стороны и, не целясь, отшвырнул меня.

Я лишь ощутил, что не чувствую тверди под ногами. Край каменистого обрыва мелькнул у меня перед глазами. Я успел услышать пронзительный орлиный крик Соррел и трепет её крыльев, но через секунду безумный ветер ворвался в мои уши, заглушая всё. Я уже не мог видеть, как гарпия стрелой бросилась вниз, рассекая густые облака. Сердце зашлось, подскочило и упало, прижавшись к рёбрам. Я падал… падал в пустоту…

Судорожный глоток воздуха. Я открыл глаза. Успокоил сердцебиение. Знакомый потолок моей комнаты, колкий на ощупь шерстяной плед под локтем. Бархатистое запястье Соррел на пульсирующих под кожей венах.

— Мне снилось, что ты падаешь… — прошептала она в моё ухо.

Я повернул голову к ней и коснулся её шелковистой ноги, прижимая обнажённое тело к своему. Она легко села сверху и наклонилась, щекоча кончиками рыжих волос мою чувствительную грудь. Я дотронулся до её полуоткрытого ждущего рта и сказал:

— Но ты же не дашь мне упасть. Хоть ты и не Ангел, спустившийся с небес…

========== Икра III. Освобождение. I ==========

— Ты слишком сильно изменился, — заметил Анубис, сидевший напротив меня. — Она изменила тебя. Где твоя холодная трезвость и рассудительность? Где лёд во взгляде? Ты уже не тот айсберг. Твоя льдина попала в аномальную климатическую зону. Подверглась парниковому эффекту…

Я усмехнулся, но кивнул. Анубис отпил свой компот из стакана. Сейчас он был в своём естественном человеческом обличии — высокий, накачанный, с аккуратной испанской бородкой и длинными чёрными прямыми волосами, собранными в конский хвост, в мотоциклетном белом костюме с красными вставками. Он ему чертовски шёл, должен заметить. Его по-собачьи преданные тёмные глаза внимательно разглядывали меня.

— Где твои синие волосы? — спросил он.

— Смылись? — пожал плечами я. — Отросли?

— Жаль, они напоминали мне море, — Анубис печально вздохнул и отпил из стакана большой глоток. — Ты вообще… страшный стал какой-то, — он тут же замахал руками, протестуя, — не в том смысле, что урод, — рассмеялся он, — тёмный какой-то. Энергетика у тебя чёрная.

Он был прав насчёт моих изменений. Спорить я бы не стал, лишь хмыкнул и уставился на плакат «Советской столовой», где мы сидели, коротая поздние вечерние часы. Брежнев лобзал взасос какого-то политического деятеля.

— Не Хрущёв ли? — зачем-то спросил я. — На Хруща похож.

Анубис проигнорировал мой вопрос, продолжая гнуть свою линию.

— Непременно рассмотри себя в зеркале. Твои изменения уже перешли на глубинную стадию, с внутренних — на внешние. Ты меня пугаешь, дорогуша. Вот не зря я всегда считал, что выбор женщины — это опрометчивый выбор. Нелепый. Они — наши антагонисты.