ИКРА (СИ)

Но голос мой тянулся словно жвачка, густой вязкой субстанцией, исказился до неузнаваемости, став настолько низким, будто бы его пропустили через вокодер. Фигуры что-то отвечали мне, но я не мог понять ни слова из их низкочастотной тягучей речи. Изображение ещё сильнее смазалось, я чувствовал, как проваливаюсь куда-то, падаю в пустоту. Вмиг всё исчезло. Исчезло Я. Не осталось ничего, кроме чёрного куба, без пола и потолка, без востока и запада, который стал на краткий миг моей тюрьмой. Затем меня выбросило вверх, подкинуло, как мяч. Меня било и швыряло внутри сетки из люминесцентных линий. Сетка эта переливалась дискотечным розовым, голубым, жёлтым. Она сокращалась, вжималась, втягивала и выталкивала меня. Это продолжалось очень долго — мелькание диких цветов, швыряние, упругое наталкивание на стены. Сознание моё плясало в клетчатом кубе. Полосы то стремительно приближались, то отдалялись, постоянно меняя кислотную окраску. Вмиг всё вновь почернело, сознание медленно возвращалось. Первые минуты, я не мог вспомнить, кто я, где я, что я. Потом натужно вспоминал своё имя. Оно пришло на ум не сразу.

«Лука… точно. Меня зовут Лука», — мысленно проговаривал я.

Тело своё я пока не чувствовал, его будто не было. Один лишь мозг, одинокий мозг, лишённый памяти о прошлом. Однако, память медленно возвращалась. Я вспомнил всю последовательность событий и решил пошевельнуться. Тело никуда не делось. Мне удалось открыть глаза, но взгляд мой не мог ни на чём сфокусироваться. Мир вертелся вертолётом. До сознания доносились лишь смешанные в винегрете картинки, как если бы изображение разорвали на клочки и спутали, заставляя составить сложный паззл. Я не выдержал и закрыл глаза на секунду, чтобы повторить попытку. Вторая попытка была примерно такой же, хотя я успел различить символическое изображение человека, какой-то знак. Я вновь закрыл глаза, наслаждаясь темнотой. С какого-то раза, всё получилось. Контакт с этой реальностью был налажен. Я чётко видел колонны с капителями, которые поддерживали одинокий арочный проход. Слева к античной капители был прибит современный и весьма тривиальный знак с изображением схематичного человечка, выбегающего из белого прямоугольника двери. Запасной выход.

Я медленно приподнялся, свесив ноги с серой железной каталки на колёсиках, наполовину вросших в сухую безжизненную почву цвета пепла, которая шла трещинами и отслаивалась. Дымчатая пыль взвесью взлетала вертикально в воздух. Я спрыгнул, ощутив лёгкость и некоторую невесомость. Впереди маячила античная арка со знаком. Её накренило, как пизанскую башню, колонны ушли глубже в почву. Насколько хватало глаз, впереди и во все стороны простиралась серо-мглистая пустыня. Я вышел из арки, указывающей на запасной выход, и бесцельно побрёл. Низкое мрачное небо нависало над головой. Однообразный унылый пейзаж. Я брёл куда-то, забыв об истинной цели, понимая, что эти бескрайние пространства никуда не ведут. Здесь нет ни дорог, ни указателей, ни смены действий, ни разнообразия пространственных структур. Я сам стал песчинкой, зависшей в море бесконечности. Здесь не было времени, а значит и не было смены суток, не ощущалось каких-то климатических проявлений, мне не хотелось ни есть, ни пить. Меня тоже никто не пытался съесть. Голодные демоны не бросались, желая разорвать мою плоть на куски, потому что Меня не существовало. Бестелесная пустота и бесконечное скитание ожидало меня. Секунда как год, год как секунда. Я был бесплотным сновидением этого мира. Я бы сравнил это состояние с чёрно-белым сном, невнятным, мягким, обволакивающим, в нём нет ни мысли, ни сюжета, ни действия, ни эмоций. Сравнение это, всплывшее в моём сознании, всколыхнуло нейроны, пробудило спящее нутро. Я остановился, не прекращая думать о том, что я во сне, а раз я во сне, то могу делать всё, что угодно. Я могу представить любое место и сразу воплощу его вокруг себя. Я сконцентрировался на этой мысли и поднёс руки к глазам, желая в деталях рассмотреть их и закрепить в сознании мысль о своей истинной цели. Серые пески не должны поглотить меня.

Я с тщанием разглядывал свои ладони, испещрённые тонкими извилистыми путями и островками, я изучил заусенцы у ногтей, складки на фалангах и мелкие царапины. И я поставил себе цель — найти Соррел. Как только я поставил себе цель, едва видимая тропинка появилась у меня под ногами. Теперь я знал, в каком направлении двигаться. Я старался не терять образ Соррел из головы, постоянно представлял её яркие волосы, её хрупкое тело и тёплый взгляд ореховых глаз. Пыльная тропа проявлялась, как снимок на Полароид. И я шёл, разглядывая дорогу, фокусируясь на камнях, плавающих в воздушном пространстве, наводя резкость на их гладкую перламутровую поверхность. Будучи чёрно-белыми, под разными углами они начинали переливаться красками, словно покрытые лаком. Этот мир казался серым лишь на первый взгляд. Чтобы прозреть, необходимо проснуться.