ИКРА (СИ)

Странные звуки нагло влетали в окна, они хамски вторглись в мои слуховые проходы, устроили бунт, сломали мачту моего корабля сновидения, перебили всех матросов, надругались над ними, истекающими кровью, и добрались до капитана… до меня. Я лежал в кромешной темноте и слушал. Внимательно, пытаясь распознать этот звук. Но сколько бы я ни вслушивался, ничего иного не надумал. Либо кто-то смотрел дешёвое порно, либо кого-то крепко трахали. Женский истерический, невыдержанный «охо-вскрико-стон» гулко разносился в ночном воздухе. Сначала мне стало обидно от того, что меня разбудили, на втором витке осознания, мне стало смешно. Я даже тихо хмыкнул себе под нос. Третий виток в её ритмичном стоне вызвал во мне слепую ярость и раздражение. Хотелось высунуться во двор и крикнуть: «Чувак, давай уже сделай это!». Сначала я сел, опустив босые ступни на приятно холодящий паркет. Вскрики продолжались. Я поднялся и подошёл к окну, тщетно пытаясь расслышать, с какой стороны идёт звук. Я сел на подоконник. Потом вспомнил про сигареты. Слез. Прошёл босиком к тумбочке, нашёл пачку, зажигалку. Под аккомпанемент вернулся к подоконнику, сел на него, согнув ноги в коленях, и закурил, поглядывая во двор. Я ожидал увидеть трущуюся пару, похожую на неугомонных и любвеобильных здешних котов, возле стены, но двор пустовал. Я всматривался в тёмные глазницы окон, но за ними жизнь погрузилась в дрёму. Я выкурил сигарету под самый фильтр и, как ни странно, стоны прекратились. Я ещё сидел какое-то время, напрасно ища прохлады или слабого дуновения, но воздух, висящий во дворе, казалось, можно было потрогать, объять ладонями, внести в комнату, положить в коробку. Я ждал продолжения радиоспектакля, но он так же бесстыдно и демонстративно закончился, как и ворвался в мой спокойный сон. Я вернулся в постель, с краю на которой скромно и незвучно спал Профит. Он, как чёрный кот, спрятавшийся в ночной комнате, почти незаметен. Почти нереален. Он не проснулся ни от экстремально настойчивых стонов, ни от запаха курева, нависшего облаком под потолком, ни от моих телодвижений. Мне даже стало обидно. Во-первых, из-за того, что я так нечутко спать не умею, во-вторых, он просто не проснулся… не составил мне компанию в ночных бдениях. Этой душной пустой ночью я жгуче ощущал своё одиночество. Оно чесалось, зудело под кожей, вызывало изжогу, как гастритная кока-кола, грязью липло к пальцам, скопилось отложениями между позвонками, остеохандрозом сводило позвоночник и расширяло вены, и без того жгутами торчащие из-под тонкой кожи. Мне почему-то стало обидно из-за того, что он сейчас, как бы, не со мной, незряче не следит за моими движениями, не слышит, не склоняет голову на бок, не подтягивает свои дурацкие длинные перчатки, не перебирает пальцами край майки, не улыбается своей печальной улыбкой. Ведь, если подумать, чем были мои отношения с рыжей бестией? Это страстное саморазрушительное желание обладать ею, безумный секс, который порой продолжался от рассвета до заката, а никак не наоборот. Я отчаянно пытался вспомнить, что же ещё между нами было? Может, что-то и было в самом начале. Но потом… ничего… ни необъяснимых взглядов, ни робких намёков, ни восхитительно эмоциональных взлётов, ни бережности, ни заботы, ни понимания, ни совместной наполненной смыслом тишины… А самое отвратительное, что я честно любил эту легковесную поверхностность. Отношения с ней скользили гламурно гладко, глянцево, как обложка журнала, шелковисто, как лоск волос. Я ведь не гнида, чтобы прилепиться. Так вышло, что я скатился из-за этой прилизанности ко всем чертям, улетел, как на американских горках. И последний на моём пути трамплин катапультировал меня в неестественное и невозможное для жизни состояние. Я старался ухватиться, чтобы не упасть, но хвататься было не за что. Она ведь не хотела меня спасать, она не могла вдруг в одночасье нарастить в себе текстуры глубины и рытвины восприятия. И как бы я ни тянулся, я падал. Я смотрел в её сторону, не веря, что она ускользнула, что парашют не раскрылся. Моё затяжное падение должно рано или поздно окончиться. И чем дольше я не мог разглядеть рук, старающихся меня поймать, тем быстрее приближалась земля. Мне отчего-то стало страшно. Мой внутренний волк выл, луна сегодня выплыла ярко-рыжая, в зените. Уснуть вновь я уже не смог, встретил стыдливый рассвет, царапающий лучами солнца по окну. Я постарался не разбудить Профита и тихо ушёл. У меня появились чёткие планы на сегодняшний день. И если я найду её там, я посмотрю в её глаза… в последней надежде увидеть в них… не отражение самого себя.