Иллюзия безопасности. Пандемия по-американски

К двадцатым числам января Черити Дин, как и Картер Мехшер, не верила в то, что уровень риска для американцев действительно низок. Она считала, что на территории США уже началось экспоненциальное распространение вируса[54]

. Выглядело так, будто она и только она одна заметила пожар в ущелье Манн-Галч, поскольку никто, кроме нее, даже не пытался спасаться бегством. Черити разослала по больницам Калифорнии запрос с просьбой указать, сколько койко-мест в палатах с искусственным разрежением воздуха они могут оперативно подготовить — то есть в палатах, откуда за счет пониженного давления внутри инфицированный дыханием пациентов воздух не может выйти наружу. Проверила пропускную способность моргов. «Все почему-то забывают про морги, — сказала она. — Эта часть системы здравоохранения никогда не включается в программы подготовки к реагированию на чрезвычайные ситуации». На сон грядущий она обдумывала, где и как проводить массовые захоронения погибших. «В середине января во мне будто щелкнуло, — вспоминала она, — и вся моя сущность ожила».

Она нашла старый план действий в случае пандемии и стряхнула с него пыль. Он поступил в свое время из CDC и, подобно всем их документам, был исполнен на совесть. «Им не помешало бы немного изменить название, — сказала она. — Какие из них Центры по контролю и профилактике

заболеваний? Это же натуральные Центры по наблюдению и описанию

заболеваний. Вот что у них реально получается». Она понятия не имела ни о том, кто именно написал этот план на случай пандемии гриппа, ни о том, что послужило стимулом к его написанию, но он стал бы идеальной отправной точкой для любого, кто вознамерился бы минимизировать ущерб от любой эпидемии, не имея антивирусных препаратов и вакцин. «Он был реально полезен, поскольку там, по сути, говорилось: „У нас 1918 год. Никаких медицинских контрмер не имеется. Что делать? В таком случае…“ — и далее полный перечень средств и методов». Никто не просил ее составлять план битвы за штат Калифорния, но она хотела иметь его под рукой на случай, если он вдруг понадобится.

Двадцатого января тема вируса наконец добралась до теленовостей. Черити ухватилась за это как за предлог еще раз поднять ее в разговоре с начальницей — и на сей раз без экивоков. «Я знала, что придется балансировать на грани, — рассказывала она, — делать вид, что сама не знаешь о том, чего она не знает, или не поднимать тревогу прежде, чем она сама ее поднимет». Не вышло, и Черити поняла, что переступила грань практически сразу после начала разговора, по итогам которого Энджелл запретила ей впредь произносить слово «пандемия» в своем присутствии и приказала стереть с доски математические выкладки и график с цунами. «Она сказала мне, что напрасно я нагоняю страх на людей, — вспоминала Черити. — А я ей в ответ: „Да, блин, их же нужно

держать в страхе“».

С того момента Черити перестала получать по электронной почте копии служебных рассылок и приглашения на совещания. «В правительстве такие дела делаются неявным образом, — говорила она. — Вот и она действовала без шума. Просто удалила меня из списка получателей всего и вся. Ощущение было такое, будто меня выставили за дверь, сказав: „Всё, что внутри, тебя не касается, — не твоя это территория“». В первые недели января Черити и спала плохо, и питалась кое-как. «Ночами лежала в постели и всё пыталась вообразить, как оно дальше будет разыгрываться. Какие города оцепят санитарными кордонами в первую очередь? Кому из людей мы просто дадим умереть?» К 22 января у нее начались какие-то странные перебои в сердцебиении; она сходила к кардиологу, и тот подтвердил, что у нее аритмия, приладил ей кардиомонитор и посоветовал не принимать это близко к сердцу, поменьше нервничать, и тогда всё, возможно, само рассосется. «Так, верно, Ной чувствовал себя за строительством ковчега, — сказала Черити. — Все держали его за окончательно и бесповоротно свихнувшегося».