Император. Книга первая. Павел

На улице бушевала мартовская метель с обильным снегопадом. Фонари на улицах погасли от сильного ветра. Я шёл в полной темноте по безлюдной улице, ориентируясь только по немногим освещённым окнам. Вдруг я почувствовал, что меня кто-то нагоняет. Обернулся. Трое в черных плащах, со шляпами, надвинутыми на глаза. Лиц не различить. За мной? Или просто прохожие? А что бы им шляться вечером в такую непогоду? Я свернул в проулок и бросился бежать. Услышал за спиной топот. Ужас охватил меня. Преследуют? Хотят убить? Звать на помощь? Но кто услышит? Кто успеет?

Я резко остановился и обернулся. Проулок узкий. Спрятаться негде. На меня неслись трое убийц, на ходу обнажая шпаги. Я выхватил пистолет и выстрелил. Один из нападавших ойкнул и как будто споткнулся, упал, хватаясь за живот. Его товарищи остановились в нерешительности, но лишь на миг. Поняв, что пистолет у меня только один, вновь бросились в атаку. Я отбросил пистолет, выхватил шпагу и стилет. Искры посыпались от скрещённых клинков. Я был не очень искусным фехтовальщиком, но все же смог дать отпор. Один из нападавших особенно хорошо владел шпагой, и его острие несколько раз со звоном встречалось с кирасой на моей груди. Я же умудрился поднырнуть под его очередной выпад и ударить стилетом в глаз. Хруст ломаемой кости черепа – и он свалился замертво. Последний враг бросился наутёк.

Но в проулке показался конный отряд жандармов с факелами. Мой враг заметался, потом попятился, вставляя перед собой шпагу. Тут же получил сокрушительный удар палашом по голове. Жалобно вскрикнул и упал навзничь.

– Вуич, ну зачем вы так, сразу? – упрекнул ротмистра Аракчеев.

– Прошу прощения, генерал. Темно. Не рассчитал удара.

Аракчеев спрыгнул с коня.

– Добров, вы живы?

– Да, – ответил я, переводя дыхание.

Простите, что опоздали. Вы так незаметно выскользнули из дворца, а дежурный офицер поздно доложил. Впрочем, и его надо будет проверить на вшивость. Не доверяю я в последнее время адъютантам. Ну, посмотрим, кто здесь.

Он нагнулся над убитым и снял с него шляпу.

– Полюбуйтесь, Добров, это – ваш товарищ и мой адъютант.

– Не может быть, – не поверил я.

– Сами взгляните.

Я подошел. Действительно, это был лейтенант Зотов, мой хороший знакомый и сослуживец.

– Ну, кто там ещё? – Аракчеев подошел к другому заговорщику, в которого я стрелял. – Жив ещё. Что у него там?

– Я в него попал?

– В живот. – Аракчеев перевернул человека на спину. Пощупал. Тот хрипло застонал. – Вы ему печень продырявили. Долго не проживёт. Взгляните, а вот и второй мой адъютант. Вы, прямо, Добров, избавили меня от двух неприятностей.

– Не говорите так, Алексей Андреевич. Я же убил их.

– А, вы никогда не убивали? Это первые? Сочувствую. Но, посмотрим, кто тут третий? Ох, какой вид, – усмехнулся Аракчеев, разглядывая лицо последнего. – Лихо вы ему в глаз. По самую рукоять. – Аракчеев резко выпрямился. – Вот тут у нас могут возникнуть неприятности. – Он недовольно покачал головой. – Знаете его?

Я заставил себя взглянуть в окровавленное лицо. Что-то знакомое…. Но не припомню, где я мог его видеть.

– Нет, не могу вспомнить, – ответил я.

– Полковник Генри Энглиси, помощник посла Англии Уитворта. Вот это – поворот!

Мне показалось, что земля стала раскачиваться. Тошнота поднялась к горлу. Шея ослабла, и я не мог удержать голову.

– Что с вами, Добров? – спросил Аракчеев.

– Ранен он, – услышал я голос ротмистра Вуича где-то далеко.

* * *

Я очнулся, когда меня раздевали и укладывали на жёсткую лежанку. Резко пахло уксусом и нюхательными солями.

– Плечо, – сказал старичок с седенькой бородкой. – Рана лёгкая, сейчас промоем, перевяжем – и через недельку он о ней и не вспомнит.

– Что же он тогда в обморок грохнулся? – удивился Аракчеев.

– Может, от переживаний, – пожал плечами старик. – Это его первая дуэль?

– Первая, – подтвердил Аракчеев. – А вы, не могли бы его приютить на пару дней, Иван Фёдорович?

– Конечно. Пусть поправляется. Вы его потом на гауптвахту за дуэль или в ссылку?

– В ссылку, скорее всего. Дуэли строго запрещены, сами понимаете.

– Странные какие-то дуэли нынче происходят, – удивился старик. – Разве есть такое правило: надевать кирасы перед поединком?

– Понимаете, – замялся Аракчеев. – Дело тёмное, подлежит тщательному расследованию.

Моё левое плечо туго перебинтовали, а руку, согнутую в локте, подвесили на шею. Аракчеев отбыл, оставив на страже у дверей дома двоих жандармов.

– Ну, как вы чувствуете себя? – спросил у меня седой лекарь.

– Сносно, – ответил я. – Вы только скажите, где я нахожусь.

– Ах, простите, – спохватился старик. – Вы в доме бывшего лейб-медика Фрейганга Ивана Фёдоровича, коим я являюсь. Аракчеев обычно привозит ко мне больных или раненых.

– Странно, – удивился я. – Аракчеев обычно не доверяет медикам.

– Я его хорошо знаю. Не доверяет, – согласился Иван Фёдорович. – Да только все его посещения вечно окутаны тайнами. Вот и вас он привёз. Дуэль – говорит. Не дуэль это. Вас убить хотели. – Прошаркал по-стариковски к окну. – Ох, скоро светать начнёт. Чайку не хотите? – спросил он меня.

Вскоре сонная кухарка внесла самовар и вчерашние булки.