Императорский покер

Наполеон мог воспитывать солдат наказаниями, имевшими психологический характер. В Булони солдаты Старой Гвардии (элиты французской армии), начали в пивной драку с солдатами из линейных подразделений. Сотня гвардейцев и сотня пехотинцев договорились встретиться под городом после чего начали такую рубиловку, что в течение всего лишь получаса убитыми пало тридцать три человека. Потребовалась формальная атака тяжелых кирасир Келлермана, чтобы разделить дерущихся. Император, узнав о том, что причиной ссоры стала какая-то песенка, приказал распечатать ее текст, после чего заставил несчастных гвардейцев пройти маршем через город с оружием на левом плече, а текст песенки был приколот у каждого на груди. Сегодня подобное наказание способна вызвать разве что пожатие плечами. Тогда же, для элитарной Старой Гвардии, в которую можно было попасть только лишь после многолетней безупречной службы, это было невообразимым позором, самой настоящей катастрофой. Многие из тех солдат перед тем не проронило ни единой слезы, но тогда, в Булони, многие ревели, маршируя с болтающимися у воротника листками. Стоявшие на улице люди замерли от изумления, но никому и в голову не пришло смеяться. С тех пор, если бы кто-либо из гвардейцев где-либо и каким угодно образом начал бы скандалить, собственные коллеги линчевали бы его.

До того же совершенства Наполеон довел систему наград и повышений по службе. Привив своим людям уверенность о наивысшей ценности чести, он привел к тому, что те никогда бы не поменяли на какие-либо деньги такие вот вроде мелкие жесты и слова, как обычное «благодарю тебя», услышанное из его собственных уст, как ласковое трепание за ухо (это был любимый жест доверенности Наполеона в отношении солдат) или же практика приподнимать шляпу перед наиболее заслуженными отрядами на смотрах после битвы.

Солдаты Наполеона чаще, чем когда-либо до того и еще долго после того в течение всей истории – носили в своих ранцах маршальские жезлы. Подняться до высочайшего ранга мог каждый, солдаты видели это – живыми примерами были их собственные маршалы. В ампирном поезде, между 19 мая 1804 года (первые назначения) и 1815 годом, ехало целых двадцать шесть маршалов. Среди них был один князь (по праву рождения) (Понятовский[35]), один маркиз (Груши), пять дворян, восемь горожан и целых одиннадцать представителей крестьянства! То есть, совместно «низшие» сословия (мещане и плебс) представляли собой целых семьдесят три процента данного оркестра, и подобно дело обстояло среди генералов и полковников, так что у солдата не было причин не верить в быстрое продвижение по службе. Такие продвижения осуществлялись и вправду быстро, чем все были довольны – кроме павших, которые освобождали свои посты, и неграмотного негра Геркулеса, который во главе двадцати пяти гидов (личных охранников Наполеонов) разбил австрийскую колонну под деревушкой Арколе, и мог обвинить Бонапарте только в том, что его не именовали маршалом Франции.

Замечательный пример скоростного повышения в чине, это повышение в генеральский чин сына рабочего, Жана Людовика Гро. В 1807 году Гро был одним из множества полковников Великой Армии, мечтающих о генеральском мундире. Как-то раз, стоя в коридоре Тюильри, он начал поправлять себе воротник перед зеркалом. Он настолько был удовлетворен собственным видом, что начал разговаривать сам с собой, а точнее, с типом, стоящим по другой стороне зеркала:

- Ах, вот если бы столь храбрый как ты человек, с твоей душой солдата,, знал математику, тогда император наверняка сделал бы тебя генералом.

В этот самый момент он почувствовал на плече чью-то руку (а это была рука Бонапарте, который как раз проходил по коридору) и услышал:

- Ты им уже стал, Гро.

А годом позднее Гро стал бароном Империи.

Как видно из данного примера, наполеоновские солдаты находили с другой стороны зеркала страну чудес, не худшую, чем находила Алиса.

Способ повышения в наполеоновской армии был, осуществляемый часто а режиме импровизации, весьма зрелищным, что необычно сильно воздействовало на солдат. Паж Наполеона, Эмиль Марко де Сент-Илер, отметил сцену, которая разыгралась во время одного из военных смотров в конце января 1814 года, сцену, весьма типичную для методик корсиканца. Бонапарте заметил пожилого, усталого сержанта и приказал ему выйти из шеренги.

- Фамилия?

- Ноэль.

- Откуда родом?

- Я родился в Париже, сир!

- Откуда-то я тебя помню. Не были ли мы вместе в Италии?

- Так точно, сир!

- Вот теперь вспоминаю. Там ты стал сержантом.

- Под Маренго, сир!

- И что потом?

- Потом… потом ничего, сир!

- Странно. А ты не желал перейти в гвардию?

- Очень хотел, сир, я участвовал во всех битвах и старался, но как-то…

Наполеон отошел в сторону, недолго пошептался с полковником – командиром Ноэля, после чего, по данному знаку, прозвучала барабанная дробь, солдаты отдали салют, и полковник сообщил:

- От имени Императора! Сержант Ноэль назначается подпоручиком нашего полка!

Снова барабанная дробь.

- От имени Императора! Подпоручик Ноэль назначается поручиком нашего полка!