Императорский покер

И в третий раз гром барабанной дроби.

- От имени Императора! Поручик Ноэль назначается капитаном нашего полка!

Таким вот образом Бонапарте выравнивал недосмотры или несправедливости распределявших новые чины командиров[36].

Мечтой каждого из солдат Великой Армии был крест учрежденного Наполеоном Почетного Легиона, в особенности же, снятый императором с собственной груди и повещенный на груди награждаемого. В этом плане "бог войны" стал таким же виртуозом, как и в ведении военных действий, в которых, благодаря этому, легче одерживал победу. Он мог подойти к солдату в простреленном мундире, сунуть палец в дыру от пули и пошутить: "Сейчас я тебе эту дырку заштопаю", после чего "латал" ее собственным крестом Почетного Легиона.

Во время итальянской кампании, после битвы под Ровередо, голодный генерал Бонапарте обратился к одному из солдат с просьбой поделиться с ним едой. Тогда в армии во всем испытывался недостаток, и у солдата имелся только один сухарь. Он разломил его наполовину. Через несколько лет, в 1805 году, император Бонапарте узнал на смотре того самого солдата, теперь уже сержанта во 2 полку стрелков Старой Гвардии.

- Это ты поделился со мной сухарем, когда мы умирали от голода?

- Так точно, сир! Вот только не было чем запить.

- Правда, помню… Сколько лет службы?

- Одиннадцать, сир! Восемь кампаний, девять ран…

- Ну хорошо, хорошо! Сейчас рассчитаемся. Ты поделился со мной, я поделюсь с тобой. Так, видишь, у меня тут два креста Легиона, один возьми себе… Маршал Бертье! Этот солдат сегодня обедает со мной! Проследи, чтобы нам хватало питья!

Критики Наполеона утверждают, что все это были выступления под солдатскую публику. Так естественно, господа, в этом никто никогда и не сомневался. Главное было в чем-то другом – и как его солдаты могли бы после подобных выступлений его не обожать? Так что трудно удивляться тому, что умирая в битвах, из последних сил они кричали: "Да здравствует император!".

Обожающий играться в Гарун-аль-Рашида Наполеон переодевался в обычного офицера или гражданского и изучал настроения. В 1809 году, притворившись австрийцем, под Веной он зацепил какого-то рекрута, услышав же, что тот наполеоновский солдат, крикнул:

- Ага, еще одна из тех французских свиней! Отобрать у него оружие и повесить!... Что ты можешь сказать в свою защиту, несчастный?

Парень сплюнул ему под ноги и процедил:

- Отъ…сь! Если хочешь, можешь меня повесить. Да здравствует император!

Тут ему дали понять, кто перед ним стоит, и незамедлительно повысили в чине.

Массовый психоз? Естественно. Но быть виновником такого психоза – очень большое дело!

Возвращаясь к ордену Почетного Легиона – чтобы все было ясно: Наполеон и сам относился к нему как к "блестяшке", которой солдатские сердца можно было обольщать эффективнее всего. На свете не осталось ни одного такого ордена, который не был бы проституированным, и орден Почетного Легиона исключением не был. Пример: однажды брат Наполеона, король Вестфалии, Иероним Бонапарте, который тем более весело развлекался в театрах и борделях, чем большим был дефицит его государства *в 1811 году – четырнадцать миллионов франков!), пожелал дать крест Почетного Легиона некоему Ле Камю. Заслуги этого Ле Камю трудно было переоценить – каждые три дня он доставлял королю все новых и новых девиц легкого поведения; в Касселе он зацепил фривольную горничную, которую ревнивая супруга Иеронима выгнала, он же доставил ко двору вроцлавскую актриску, которая понравилась его господину. За все это Иероним назначил его камергером и графом Фюрстенштайном, но считал, что этого мало, потому попросил у братика еще и орден для Ле Камю. Император, прекрасно знавший, что Ле Камю является придворным сводником (об этом ему в специальном рапорте донес мсье Жоливе[37]

), отказал, объясняя, что очень много заслуженных для Франции мужей еще не были награждены. Иероним не был сконфужен этим отказом и настаивал так долго, что Наполеон, в конце концов, сломался, а точнее – устал от напора брата.

Солдаты о таких небольших свинствах и не знали – для них крест Почетного Легиона был святостью, волшебным фетишем, земным раем, превышающим все обещанные небеса из сферы мира духов. Узнав старого фузилера, Ромефа, Наполеон с удивлением отметил, что у того на груди нет полученного когда-то ордена. Оказалось, что Ромеф, крест которого был рассечен наполовину австрийской саблей, носит оба кусочка, завернутые в бумагу, в кармане. Император предложил ему обменять эти остатки на новый крест, только Ромеф решительно отказал.

- Это вот так ты ценишь эти обломки?, - с провокационным пренебрежением указал Бонапарт на кусочки награды.

Слыша это, солдат буркнул себе под нос нечто такое, что, как правило, для ушей монарха не предназначается.

- Не бесись, старик. Если уж ты так упираешься, то, пожалуйста, бери себе другой, целый, тв заслужил два, - сказал Наполеон и тут же добавил в сторону разозленных бесцеремонностью рядового офицеров свиты: - Спокойно, господа. Мы с Ромефом старые дружки, вот только ему нравится дуться.