Императорский покер

Все свое свободное время за пределами штаба Бертье посвящал размышлениям на тему: какая же это божья милость, какое это неслыханное счастье, что он живет на той же самой планете и в то же самое время, что и прекрасная Мадам Висконти. Но и тут он нашел причину для жалоб. Наполеон, который терпел только лишь скоротечные незаконные связи, запретил мадам Висконти посещать двор, поскольку она была постоянной любовницей маршала. Так что, тем более не могла она, даже если бы и желала, сопровождать Бертье в постоянных кампаниях между Пиренеями и Москвой, переодевшись адъютантом, как это массово желали "девочки" Массены. Потому упоительные мгновения он мог проводить с ней только лишь во время коротеньких военных антрактов.

Война как таковая не была стихией Бертье, ею было исключительно штабное затишье. В поле он несколько раз себя компрометировал, а свою величайшую битву провел во время охоты, которую организовал для Наполеона в 1808 году. Он устроил оснащение, облаву и дичь, совершив всего одну маленькую ошибочку: вместо диких, он купил тысячу домашних кроликов, не зная, что те приучены получать пищу дважды в день. Так что когда император с ружьем вошел в лес, кролики приняли его за кормильца и радостно облепили со всех сторон. Отчаявшийся Бертье прибежал с бичом и начал хлестать "дичь", желая разогнать х и дать возможность монарху выстрелить. В конце концов, данную баталию он выиграл, но к тому времени оскорбленный Бонапарте давно уже был на пути в столицу.

Бертье, подобно Ожеро, Мюрату и несколько иных маршалов, тоже покинул императора перед самым концом Ампира. Вот только, в отличие от других, когда он увидел российские войска, направляющиеся на Париж, маршал выбросился из окна и скончался на месте.

И, наконец, сын бедного нотариуса, Никола де Дьё Сульт (1769-1851), похожий на некоторых описанных выше, храбрый забияка и ужасный грабитель. В ходе военных походов он поступал в соответствии с максимой: "Fais ce que to dois, advienne que pourra", что в его собственном, слишком вольном переводе звучало: "Тащи, что только можно, и пускай творится, что хочет". Он не был выдающимся стратегом, хотя в Испании захватил крепость Бадахос, а сразу же после того сумел сделать так, что проиграл битву под Альбухерой, хотя, в соответствии со всеми принципами военного искусства и здравого смысла, он обязан был ее выиграть. Веллингтон верно заметил, что Сульт умел правильно вывести собственных солдат на поле боя, после чего уже просто не знал, в что с ними делать дальше.

У Сульта имелось хобби – строить памятники. В Булони его солдаты так долго восхищались памятником, который строил их маршал, пока не узнали, что затраты на создание его покрывает не правительство, но они сами – Сульт ежемесячно вычитывал у них однодневный заработок. С того момента памятник уже совершенно перестал им нравиться, а один из полковников заметил:

- Если бы славу так же легко можно было добыть, как и деньги, наш маршал сделался бы самым знаменитым во всем мире человеком.

Сульт старался не запускать и славу, так как был он весьма амбициозным. И вообще, это был самый амбициозный из всех маршалов Наполеона. Первой амбицией Сульта было: стать пекарем. Ради этого он в молодости дезертировал из армии, только семья не позволила поменять ему порох на муку и приказала вернуться в воинские ряды.

Вторая величайшая амбиция Сульта касалась его титула. Как вы, мои читатели, уже заметили, Наполеон давал своим маршалам княжеские или герцогские титулы либо с названиями битв, в которых те отличились, либо с названиями провинций Империи. Те, которые получали последние из указанных, были в ярости, ведь подобный титул мог будить подозрение, что их обладатели ни в одном бою не отличились. Сульт мечтал о том, что станет герцогом Аустерлицким. Он считал, будто бы имел на это право, поскольку, командуя центром, сыграл в данном сражении ведущую роль. Но, как мы помним, Наполеон при Аустерлице выиграл сам, с помощью собственных "обольщенных детей", и не собирался ни с кем делиться славой. В результате, Сульт получил титул герцога Далматского и так никогда не смог от этого удара оправиться.

Много лет спустя, в 1826 году, австрийцы, которых раздражало то, что француз носит титул с названием принадлежавших им территорий, взяли и аннулировали это самое Далматское герцогство. И тогда вся Франция, от чистильщиков обуви до Виктора Гюго, просто сошла с ума, и дипломатические торги повисли на волоске. Перепуганная Вена вспомнила о величайшей жизненной амбиции Сульта и, желая утихомирить страсти, в качестве компенсации предложила ему… титул, о котором тот так мечтал, в замечательном звучании: Сульт-Аустерлиц!

Был когда-то такой миг, что за этот титул Сульт отдал бы руку, половину жизни, да все, что угодно, но единственный человек, от которого Сульт этот титул принял бы, был мертв вот уже как шесть лет. Старый маршал с презрением предложение отверг.