Императорский покер

На вопрос, является ли французским шпионом граф Тадеуш Лещиц-Грабянка, знаменитый в XVIII веке "Король Нового Израиля", российская контрразведка ответила сама себе. Речь шла об одном из наиболее любопытных "одержимых" мошенников перелома столетий, родившемся где-то в 1740-1745 году предшественнике и своего рода духовном отце другого обманщика, Товянского[73]

, который сыграл столь значительную и мрачную роль среди Великой Эмиграции. Грабянка – мистик, теософ, масон, алхимик, иллюминат, спиритист, каббалист, визионер, объявленный (самим собой) творцом нового Царства Божьего, польское дитя из пробирок Сведенборга и Калиостро (которого, кстати, принимал у себя дома в гостях) – где-то около 1786 года основал в Авиньоне мистическую секту под названием "Новый Израиль" она же "Новый Иерусалим" она же "Народ Божий", продвигая доктрину, выведенную из идеологии Сведенборга, Сен-Мартена, еврейской Каббалы и других откровений того же самого типа. Он назвался королем этой вот секты, желал добыть для нее весь мир и учредить его столицу в Иерусалиме, а поскольку всегда и везде хватает наивных людей, жаждущих чуда, поклонников у него было во всех уголках Европы, вот только с собственным семейством у него были сложности, так как не мог он собственных сыновей убедить в этой чуши – те ни за какие коврижки не позволили папочке оттянуть их от чистого католицизма.

В качестве "Короля Нового Иерусалима" Грабянка много ездил по Европе (понятное дело, с целью укрепления влияний секты); подобного рода поездки с одухотворенным подтекстом – это превосходное алиби для каждого шпиона. После визита в Лондон (приблизительно в 1803 году) он прибыл во Львов, а с Украины направился в Санкт-Петербург (1805), где его, как любопытную новинку расхватывали по салонам, приемам и т.д. Это празднество установления контактов с российскими высшими сферами в 1807 году грубо прервала царская полиция, арестовывая Грабянку, формально: за сектантство, но, как утверждает Муромцев, который столкнулся с Грабянкой в Петербурге, повсюду шептали (наверняка в результате утечки из кругов политиков или контрразведчиков), якобы Грабянка "был агентом или шпионом Наполеона"[74]

. И вот тут свершилось самое настоящее чудо в исполнении арестованного: а именно, комиссар, который должен был за ним следить при домашнем аресте, просто сразу же подвергся буквально гипнотическому воздействию "Короля Нового израиля", из надзирателя за заключенным он тут же сделался его почитателем и позволил тому уничтожить (или же сам уничтожил) все компрометирующие документы! (это нам известно из текста другого российского автора, Лонгинова, опубликованного в 1860 году). Творились и другие "чудеса". Не арестовали никаких иных сообщников, хотя как минимум один человек из секты был шпионом, как утверждает в своих воспоминаниях Теодор Лубяновский. "Дело было затушевано, благодаря заступничеству влиятельных лиц" (Муромцев), сам же Грабянка, посаженный в Петропавловскую крепость, совершенно неожиданно умирает в камере (в октябре 1807 года) от ритуальной в подобных случаях "апоплексии". Какой яд был использован, мы не знаем, но то, что он был использован – это тайна полишинеля.

Все упомянутые выше "чудеса" свидетельствуют о том, что вокруг Грабянки велась беспардонная война двух разведок, российской и французской, и хотя нам не известно, то ли комиссар, давший себя "очаровать" мистику и уничтоживший компрометирующие документы, сделал это по приказу французской или российской разведки (скорее, второе, возможно, речь шла об уничтожении следов, ведущих к "влиятельным людям", которые опасались раскрытия или компрометации) – следует признать, что русские бдительность в данном деле проявили.

Зато они не подозревали женщин, и это было ошибкой. Ведь французы пользовались услугами российских предателей, роялистских эмигрантов, но прежде всего – услугами озорных и своевольных дам, которые умели выдать из себя все самое лучшее, а из признаний любовника выбрать все самое интересное.

Французам было прекрасно известно хобби Александра, который неустанно изменял своей постоянной любовнице, Нарышкиной (говоря по правде, следует прибавить, что та не оставалась ему должной). Царь в течение недели мог "любить" несколько женщин. Палеолог: "В его объятиях млели по очереди: прелестная госпожа Жеребцова, красивая супруга купца Бакарата, божественная мадемуазель Муравьева, фрейлины княжны Екатерины и множество других женщин". Придворным сутенером царя был последующий придворный мистик, князь Александр Голицин, "сообщник его сладострастных забав", считавшийся "мастером в устроении любовных свиданий (…), находившим наиболее вкусные кусочки, которые потом умело догрызал, когда те были уже надкусаны Его Царским Величеством" (Годлевский[75]).