Императорский покер

В свою очередь из "Воспоминаний" начальника полиции и разведки, князя Ровиго (Савари), а прежде всего, из мемуаров префекта парижской полиции, Стефана Паскье, нам известно, что оно окружили Чернышева "опекой" сразу же по прибытию того "на брега Сены". Для этой цели, по приказу Наполеона и под протекцией министра иностранных дел Маре, специальную следственную ячейку, которой руководил специалист по наблюдениям за подозреваемыми, инспектор Фодрас. Финал должен был выглядеть следующим образом:

Сразу же после бегства "красавца полковника" в Россию, 26 февраля 1812 года, полиция обыскала его жилище, и – какая удача – хотя он сжег компрометирующие бумаги, один листочек нашелся. И на нем содержались тайны Великой Армии, подписанные буквой "М". Забрасывая документы оптом в камин, Чернышев не заметил, что этот вот листок упал на пол и скользнул под ковер. Листок отдали Савари, тот незамедлительно отправился к военному министру, Кларку, приказав ему собрать всех начальников департаментов, и спросил, не узнает ли кто-нибудь из них почерк. Никто из собравшихся почерка не распознал. Тогда у Савари родилась идея связаться с начальником генерального штаба, Бертье, и – вторая удача! – секретарь Бертье сразу же узнал почерк переплетчика военного министерства, некоего Мишеля. Мишеля арестовали вместе с сообщниками (Мозес, Саже и Салмон) и из него выдавили, что его связником с Чернышевым был портье российского посольства, австриец Вюстингер. Мишель написал под диктовку письмо связнику, договариваясь с ним встретиться в кафе. Вюстингер на встречу прибыл, и таким образом все рыбы попали в подсак, чтобы очутиться в тюрьме Ла Форс.

Даже пропуская тот факт, что, как Паскье, так и все другие полицейские эпохи постоянно лгали в своих мемуарах, затушевывая, умалчивая или переиначивая массу секретных розыгрышей наполеоновского времени (им неудобно было при Бурбонах хвалиться собственной борьбой с врагами Наполеона – например, Савари практически вообще не упоминал о своей правой руке, Шульмайстере) – приведенная выше официальная реляция уже на первый взгляд будит недоверие столькими "удачами! (скользнувший под ковер листок) и наивностями (изменник, подписывающийся первой буквой своей фамилии!), что ее спокойно можно посчитать сказкой и задать себе вопрос: а что с ее помощью пытались скрыть?

Ответ на этот вопрос дает содержимое досье № F-7 6575 парижского Национального Архива и описания в прессе процесса шпионов, который – как сообщила "Gazette de France" – начался 13 апреля 1812 года. Так вот, Вюстингеру никаких обвинений предъявлено не было, из него сделали лишь свидетеля (!), в качестве мотива такого решения указав на то, что он является иностранцем! Но это никак не помешало генеральному прокурору, месье Легу, заочно обвинить… Чернышева, словно бы тот был французом[82]

!

Но все это мелочи по сравнению с приговором. Мишеля, который признался, что десять лет занимался шпионской деятельностью, приговорили к смертной казни, ему отрубили голову на гильотине. Зато Саже присудили к… дыбе (его еще поставили к позорному столбу, наказание родом из средневековья!) и… к денежному штрафу, а вот Салмона и Мозеса – прошу внимания – признали невиновными! Невиновными признали военных шпионов, изменников родины, сотрудников военного министерства, за два месяца до начала войны с Россией, то есть во время, когда Савари без разговоров ставил под стенку сапожников, которые по пьянке распевали антинаполеоновские куплеты!!!

И вот теперь мы уже можем реконструировать эту клумбочку из отравленного сада Амура. Мишель был старым шпионом, сотрудничавшим еще с братьями Симон и с "Парижским Приятелем". Французская контрразведка прекрасно знала об этом и "подкармливала" его под крупную игру. И эту крупную игру начал оборотистый тип, "le beau Tchernitcheff", разыскивая шпионские контакты под предлогом поисков преподавателей, и пытаясь использовать для этой цели собственных любовниц. Об этом узнали именно от них, и ему было позволено и дальше восхищать их силой степного самца, взамен же забирать подсовываемую ими чушь, одновременно наводя полковника на Мишеля. Салмон и Мозес следили за тем, чтобы через руки переплетчика не проходили аутентичные документы, а только лишь такие, в которых численное состояние Великой Армии был "сильно занижен". Вюстингер во всем этом блефе тоже наверняка принимал свое участие. Чернышеву позволили вывезти всю эту дезинформацию домой, ведь именно в этом и была суть. И это, похоже, и все по данной раздаче пятого раунда. Бонапарте, встретив на своем пути второго заглядевшегося в зеркало российского "прощелыгу", повторил номер с Долгоруким, и превратил царского туза пик в ничего не значащую мелочь.