Империя в поисках общего блага. Собственность в дореволюционной России

В июле – августе 1907 года Жиркевич выступил с рядом статей в местных «Смоленских ведомостях» и в петербургском «Новом времени», однако теперь он нападал в первую очередь не на епархиальное начальство, а на Тенишеву, которая с помощью своего агента и сотрудника И. Ф. Барщевского приобрела за бесценок ряд ценных предметов из ризниц смоленского собора и архиерейского дома, включая якобы принадлежавшую патриарху Никону митру, украшенную драгоценными камнями, два серебряных блюда XVII века, пожертвованную собору немецкую серебряную чашу XVII века и украшенные епитрахили, и вывезла все это во Францию[666]. Тенишева в тот момент в самом деле находилась в Париже, где ее коллекция была выставлена в галерее Музея декоративно-прикладного искусства в Лувре. Барщевский, звезда русской архитектурной фотографии[667], был удостоен Пальмовой ветви Французской академии (второй степени) как хранитель коллекции Тенишевой

[668]. Выставка Тенишевой имела огромный успех: вся Европа сходила с ума по ремеслам и народному искусству, и выставку, которая была более или менее первой в своем роде, посетило более 78 тыс. человек. Годом ранее русское искусство в Париже выставлял Сергей Дягилев, знаменитый меценат и антрепренер, но его выставка включала только иконы и картины[669].

Нападки Жиркевича стали сюрпризом для Тенишевой, так как оба они были членами Смоленского археологического общества[670]

. В ответ на выдвинутые Жиркевичем обвинения в разграблении реликвий русского православия Тенишева выступила с собственной версией истории.

Тенишева была звездой русского художественного бомонда. Она занималась любительским пением, искусством, археологией, меценатством (финансировала за счет средств мужа издание легендарного журнала «Мир искусств») и в то же время была страстным коллекционером современного и старинного искусства и основателем в своем имении Талашкино художественных мастерских, созданных с целью возрождения русского народного декоративно-прикладного искусства и ремесел[671]. В октябре 1905 года, в год открытия в Смоленске музея Тенишевой «Русская старина»[672], она получила предложение купить ряд вещей из ризницы собора, от которых епископ Петр «хотел отделаться», как Тенишева вспоминала в своих мемуарах. Она поспешила в собор, но так как по правилам Русской православной церкви женщинам запрещено входить в алтарь, церковные сторожа выносили из ризницы старые блюда и одеяния и бросали их перед ней на пол. По словам Тенишевой, она собиралась купить все предложенные ей вещи, просто потому, что не могла смотреть, как священные предметы святотатственно попираются ногами. Она отобрала несколько вещей, включая митру, которая, как она утверждала, не была ни древней, ни особенно ценной: Тенишева купила ее из‐за нескольких украшавших ее эмалей. Не она одна была участницей распродажи: кроме нее, присутствовали два торговца антиквариатом (одним из них был известный торговец Моисей Золотницкий) и два серебряных дел мастера, которые, как оказалось, были частыми покупателями сокровищ собора. Их присутствие говорило о том, что многие предметы продавались на вес и отправлялись на переплавку

[673]. Вскоре после распродажи Тенишева спешно покинула Смоленск – как она объясняла, чтобы спасти свою коллекцию от «хулиганов»-революционеров[674].

В ответ на нападки со стороны Жиркевича, которого поддерживал правый публицист Н. А. Энгельгардт, написавший про «расхищение народных святынь»[675]

, Тенишева оспорила их главный аргумент, объявив свою покупку и вообще коллекционирование религиозного искусства не грабежом, а спасением сокровищ: «Покупка православной старины ради ее сохранения – кощунство. Но хотела бы я знать, откуда, из чего составлены и составляются коллекции московским Историческим музеем, музеем Александра III (христианский отдел), Третьяковской галереей (отдел икон), Строгановским, Щукинским в Москве… Не из тех ли ризниц и церквей, в которых хранители недостаточно ценят и оберегают художественную старину»[676]. Тенишева, поставив свой музей в один ряд со знаменитыми столичными собраниями, утверждала, что «отбила» тысячи произведений искусства из рук «кулаков», «покупающих народные драгоценности для перепродажи их на слом, или у любителей, собирающих только для курьеза, без определенной цели, или, напротив, с очень определенной целью – перепродать со временем свои коллекции тем, кто больше даст»[677]. Николай Рерих, знаменитый русский художник и друг Тенишевой, называл деятельность княгини «Голгофой искусства» и подтверждал, что она создала свой музей исключительно из альтруизма, по примеру Третьякова и других меценатов собираясь передать его в дар городу Смоленску[678].