Империя вампиров

«Первый из семерых, Габриэль. Первый из с-семерых. Осироти Фабьена, как он осиротил тебя».

Я слышал крики. Впереди меня ждало отмщение, за которым я и пришел на север, в эту тоскливую зиму; а за спиной – возможность покончить с этим всем, раз и навсегда.

Взгляд – на врага. Сердце – с другом.

Нечего и выбирать.

«На эт-тот раз, клянусь…»

Пьющая Пепел умолкла, когда я спрятал ее в ножны и ударил Шлюху пятками в бока. Кобыла взяла с места в карьер, дыша горячо, словно печь. Я-то думал, что у самого берега она заартачится и мне придется либо силой принуждать ее прыгать в воду, либо же самому сигать в поток, но она с бесстрашием, какого я еще не встречал у лошадей, неслась прямо к разрушенному мосту. И когда она отважно прыгнула в пролом, в быстрые черные воды следом за Хлоей и остальными, я ухватился за ее гриву и шепнул:

– Надо бы придумать тебе кличку получше, милая…

Мы нырнули, и мир помутнел. Вода оказалась такой холодной, что, когда у меня прихватило спину, я чуть не наглотался ее. Но вот я вынырнул, смахнул с лица похожие на плети мокрые пряди волос и через дикую боль втянул полные легкие воздуха. Увидев рядом Шлюху, я по течению поплыл к ней, и тут…

Сверху на меня свалился раб. Он вонзил мне меч в плечо так, что клинок проскрежетал по ребрам. Взревев от боли, я ухватил противника за горло, и оба мы пошли ко дну. Тогда он высвободил меч и снова пронзил меня – на этот раз в живот. Но к тому времени я уже нащупал его глаза и вдавил их, утопив пальцы в череп по самые костяшки; сквозь грохот воды послышались приглушенные вопль и хруст, будто ломались птичьи кости. Раб снова уколол меня, но тут она его оставила – та сила, что ему была дарована и с которой, я, сука, родился. Противник обмяк, вода у моих рук потеплела. Я оттолкнулся и вынырнул.

– Габриэль! – кричала дрожащим от тревоги голосом Хлоя.

Я принялся озираться в темноте и наконец увидел ее чуть дальше по течению: она отчаянно цеплялась за коня, чтобы кольчуга и меч не утащили ее на дно. В глазах Хлои стоял чистейший ужас.

– Диор не умеет плавать!

– Да твое же шлюхородие…

Я отчаянно задергал ногами, пытаясь подпрыгнуть в воде и оглядеться: кругом брызги, острые камни, черные волны… и ни следа мальчишки.

– Габи, ты должен…

Я не дослушал Хлою и нырнул в пенные воды. Кровогимн сдерживал боль от ран, и я плыл, огибая коряги, сквозь могильный холод. Очень долго я видел лишь мрак и сам себе казался безумцем, но вот впереди, за неровным гребнем утонувшего камня мелькнуло нечто бледное. Оскалив клыки и работая ногами, я поплыл туда; сапоги были полны воды, а сердце – надежды. И вот наконец я ухватился за прекрасный кафтан иссиня-черно цвета с серебряным шитьем.

Я вынырнул на поверхность и судорожно втянул воздух. В ушах гудел поток, а кровь из ран в животе и плече расцвечивала черную воду красным, но стоило Диору хватить ртом воздух, как сердце у меня запело. Правда, мальчишка тут же сообразил, где он – по шею в воде, – и от дикого страха изо всех сил стиснул зубы. Он схватил меня за горло и потащил нас обоих, сука, назад.

Диор метался, пиная меня в кровоточащий живот. Мы врезались в подводный камень, и что-то у меня внутри оборвалось. Я попытался схватить Диора и угомонить, но паника держала его крепко. Пальцем он угодил мне в глаз, а каблуком по яйцам; я чуть не упустил его, но, почти ничего не видя, успел схватить за пепельные волосы и вытащил нас. Всплыл и, отплевываясь, поспешил отдышаться.

– Хер свинячий, слепошарый, ты меня по яйцам пнул!

– Я н-не умею… – пробулькал он и снова ушел под воду.

– Хорош дурить и хватайся за меня!

Какое-то время он еще цеплялся вслепую за мою голову, закрывая мне глаза и угодив двумя пальцами в рот. Но я, достойный сын своего отца, обладал его проклятой сверхчеловеческой силой: удерживая судорожно хватающего воздух ртом мальчишку за спиной, я поплыл. Берег был слишком высок, а течение – быстрым, и мы отдались ему, плывя вдоль суши, ища остальных.

А потом вдруг я ощутил его. Мне будто молотом по башке саданули.

Мрак и одиночество, воплощенный кошмар. Бремя веков, омытых кровью, давило на мозг. Я вскинул голову, всмотрелся во тьму и наконец разглядел его, учуял его запах, присутствие: он крался по высокому краю берега, точно отец всех волков. Облаченный в длинный кафтан с шелковыми оборками, кровавый охотник, – он был от нас всего в нескольких футах, но от добычи его отделяли тысячи миль.

Дантон Восс.

Течение несло нас быстро, но он перелетал от дерева к дереву, облизывая зубы-кинжалы и следя за нами большими влажными глазами. Вот и Диор его приметил, и когда вампир протянул к нему руку, мальчишка ахнул.

– Иди ко мне, Диор, – тихо-тихо позвал Дантон.

– Не слушай его, – предупредил я, загребая прочь от берега.

– Иди ко мне.

– Он же Восс, он тебе в голову лезет, – прошипел я, изо всех сил работая ногами, чтобы оставаться на плаву. – Думай о чем-нибудь глупом или вообще ни о чем. Наполни голову шумом, как можно громче.