Империя вампиров

– Наша Марианна здесь охотится, – ответил Талон, не сводя с вампирши красных глаз. – Ждем. Наблюдаем. А потом, когда эта паучиха увлечет жертву в тенета, мы проследим за ней до гнезда и с восходом солнца обрушимся на нее, аки молоты Господни.

Я нахмурился.

– Вот так возьмем и дадим ей… забрать кого-то из гостей? Не грех ли это?

Серорук неловко огляделся.

– Де Леон дело говорит, серафим.

– Добрый охотник использует слабости чудовища против него же. Желание – это слабость. Взгляни на нее, Серорук: это чудовище слишком опасно, чтобы бороться с ним в темноте.

– Наверняка она станет уже не столь опасной, если отправить ее в сон голодной? – предложил я.

– Раскроем себя здесь, и подвергнем опасности всех, дерьмокровка, – разозлился Талон. – Бить надо наверняка. Жизнь одной овцы сегодня спасет жизни тысячам завтра. Господь Всемогущий простит нам это прегрешение.

Я взглянул на Серорука и по его лицу увидел, что ему подобные взгляды нравятся не больше моего. Но Талон в иерархии Ордо был серафимом, а Серорук всего лишь братом.

– Наставник…

– Серафим свое слово сказал. Исполняй приказ, инициат.

Во рту ощущался железистый привкус, а в животе холодом разливался страх. Но я уже раз ослушался Серорука, в Скайфолле, и не осмелился бы снова так поступить.

– Oui, наставник.

– Думаете, она заметила нас? – спросил Аарон.

– Пока еще нет, – пробормотал Серорук. – Но пока мы тут вьемся, что твои мухи над трупом, то приближаем этот момент. Де Косте, ступай во двор, туда, где собираются лакеи. Холоднокровка прибыла в экипаже, который тащил один из ее рабов, чернобородый оссиец. Примени к рабам чары Илонов и попытайся выяснить, где гнездо. Только мягко, не напирай. Если они поймут, что мы под них копаем, то домой не вернутся.

Аарон кивнул и все еще заплетающимся языком проговорил:

– Я кроток, аки агнец, наставник.

– Де Леон, следи за входом. Мы с серафимом займем фланги.

Я уже уходил, но тут Талон ухватил меня за руку.

– Запомни, дворняга, это – старейшина Железносердов. Если она только раз взглянет на тебя, вспоминай все, чему я тебя учил. Думай о тяжкой работе, как у тебя гудят ноги, о монотонности прислуживания. Выстрой из этих мыслей стену и укрой за ними свои секреты.

– Во имя крови, серафим.

Я с пустым подносом в руках скользнул в толпу. Правду сказать, меня воротило. Я знал, что это создание – опаснее любого врага, какой мне попадался, и если мы ударим ночью, когда она сильнее всего, нас просто перебьют. Но от мысли, что мы ловим ее на живца, используя в качестве приманки одного из этих размалеванных глупцов, в животе будто залег тяжелый камень.

Холоднокровка прохаживалась по залу, очаровывая всех вокруг. Люди и не ведали, какое зло гуляет среди них, и слетались к нему, точно мотыльки к огню. Однако, встав у входа, я заметил еще кое-кого, кто наблюдал за залой, совсем как я: черноволосый юноша, на пару лет младше меня, одетый в черный бархат и с жемчугом на шее. Это он выдавал себя за сына Марианны, догадался я.

Адриен.

Он был прекрасен, не подвластен времени. Наши взгляды встретились, и я ощутил, как его разум давит на мой – нежно, словно первый поцелуй. Странное было ощущение – словно по скальпу провели холодными пальцами, а потом ввели их в мягкий, как желе, купол черепа. Как и учил меня Талон, я тут же окружил свои мысли нытьем о стертых ногах, о варварских манерах знати. Однако взгляд твари скользнул по моему дублету, оружию, спрятанному под ним. Он понял, что что-то тут не так: возможно, и не раскусил меня, просто понял, что перед ним не просто скот.

Адриен взглядом отыскал в танцевальной зоне создательницу. Внешне Марианна Лункуа ничуть не изменилась, но я заметил, как они со своим отродьем мельком переглянулись, обменялись мыслями. Черные глаза Лункуа остановились на мне. Я почувствовал, что она меня видит – так, словно я нагим предстал пред самим Господом.

Не говоря ни слова, Адриен исчез, ножом скользнул в толпу. Не зная, как быть – то ли преследовать его, то ли оставаться на месте, – я посмотрел на Серорука и на серафима Талона. Марианна скользила к дверям: гости расступались перед ней, точно вода, а на руке у вампирши повисла околдованная девушка.

Наставник велел мне ничего не предпринимать, лишь смотреть, Талон дал прямой приказ проследить за добычей до логова. Я же хотел доказать свою полезность, хотел быть братом Серебряного ордена, но после ошибки в Скайфолле – и откровения моих странных даров крови, – танцевал на грани пропасти. Чудовище тем временем приближалось, и я заметил, что у девушки, которую она уводит, волосы цвета осеннего золота.

Кузина Аарона. Вероника.

Тогда я вспомнил свою сестру, Амели. О том, как клялся Астрид, что если у меня получится избавить хотя бы одну мать от адских мук, я с радостью на это пойду. Не героем я хотел быть, но и не чудовищем вроде тех, за кем мы охотились.

Веронике едва сравнялось пятнадцать, Амели сейчас была бы ей ровесницей. Возможно, не знай я эту девушку по имени, и отвернулся бы, хоть раз, сука, выполнив веление учителя, однако у нее впереди была вся жизнь. И она вот-вот могла оборваться.