Империя вампиров

– В честь аромата ее волос, – пояснил он. Предплечье уродовали шрамы, следы разрывов, но под рубцами на внутренней стороне руки расправила похожие на пылающие серебряные ленты крылья прекрасная и светлая, закованная в латы…

– Эйрена. – Историк кивнул. – Ангел надежды.

– Это дар мне от Астрид Реннье.

Когда все было закончено, я посмотрел на поэму, что она вывела в серебре на моем теле, и не удержался, сказав как на духу:

– Какая прекрасная работа, сестра-новиция.

– Это работа Господа Всемогущего, инициат, – ответила мне настоятельница Шарлотта, не отрываясь от спины Аарона. – А ты, я и все мы – лишь Его инструменты в этом мире.

– Véris, настоятельница, но Орден не смог бы служить без сестринства. Без серебра под кожей мы стали бы добычей тьмы. Лично я благодарен за все, что вы делаете. – Оглядев собравшихся, я низко поклонился. –

Merci, сестры. Всем вам. Без вас мы – ничто.

Астрид мельком улыбнулась мне, а Шарлотта посмотрела так, что я задумался: говорил ли ей прежде что-то подобное хоть один угодник? Покрытое шрамами, ее лицо почти что расплылось в улыбке, но тут она откашлялась и вернулась к работе.

– На здоровье, инициат де Леон.

Я оставался с Аароном, пока Шарлотта наносила последние штрихи. Этот бедолага держался из последних сил, но вот наконец настоятельница выпрямилась и оценивающе посмотрела на татуировку: серебро отражало пламя свечей, и взгляд Спасителя будто пылал.

– Véris, – пробормотала она.

– Véris, – эхом повторили сестры.

Я помог Аарону встать, и он огляделся, моргая, точно новорожденный.

– Все хорошо, брат?

– Мне надо выпить, – дрожащим голосом заявил он. – Большую кружку чего-нибудь очень крепкого.

Я со смехом натянул блузу на собственную израненную шкуру. Потом поклонился сестрам, бросил взгляд на Астрид, и мы покинули собор. Снаружи шел снег, и после обжигающей боли, которую причиняли иглы, мороз показался мне Божьей благодатью. По пути в трапезную я посмотрел на север. Признаюсь, я завидовал Аарону: назавтра ему предстояло принять обет, и за Авинбург он станет биться как полноценный угодник. Но еще я знал, что он это заслужил.

– Я рад за тебя, де Косте. Честно.

Он искоса посмотрел на меня, явно желая что-то сказать.

– Я в долгу перед тобой, де Леон. И еще виноват.

Я покачал головой.

– В Косте ты спас мою шкуру, как я спас твою. Так что не…

– Да я не о Косте говорю, – понизив голос, перебил он меня. – Я говорю о нас с Батистом. Я ошибался на твой счет. Слабокровка ты, деревенщина или нет – ты мой брат, де Леон, и я прошу принять мои извинения.

Он протянул мне руку, которую я тут же крепко пожал.

– Принимаю. С радостью.

Аарон, стиснув зубы, кивнул. За три дня под иглами он натерпелся боли. После такого испытания ты даешь слабину: человек, которого ты прячешь за стенами напускного, легко выскальзывает наружу. И все же я удивился слезам в глазах де Косте.

– На мосту Лаура говорила… о Саше…

– Неважно, Аарон. Что бы ты ни натворил мальчишкой, теперь ты вырос. Прошлое – камень, но будущее – глина. Ты сам определяешь его форму.

Кивнув, он утер глаза.

– Вот уж не думал, что скажу такое, но буду рад биться с тобой бок о бок при Авинбурге, де Леон.

– Бок о бок? – фыркнул я, похлопав по мечу у пояса. – Брат, я пойду впереди тебя. Мне еще надо заслужить остальные части татуировки, а Львиный Коготь жаждет крови.

– Ты так и не поумнел, де Леон. Это тебя погубит. – Аарон с улыбкой покачал головой. – Но умрешь ты праведником.

– Только не сегодня, – усмехнулся я. – Идем, пора тебе уже выпить.

Я, забывшись, хлопнул Аарона по спине, и он мучительно вскрикнул от боли. Я задушенно извинился, но недостаточно быстро – и де Косте врезал мне кулаком по левому плечу, отчего по руке будто прокатилась волна пламени. Мы стали бороться, обмениваясь шуточными тумаками, пока наконец со смехом не вошли бок о бок в трапезную.

Нас приветствовали ликованием: угодники и инициаты стучали кружками о столы. Нечасто в Орден посвящали новых членов, нечасто в Сан-Мишоне собиралось сразу так много наших. Опытные угодники поздравляли Аарона; молодые сбежались поглазеть на его татуировки. Брат Алонсо наигрывал веселую мелодию на волынке, настоятель Халид аккомпанировал ему на чудесной флейте из кровокрасного дерева, а мастер-кузнец Аргайл пел баритоном. Серорук, как это ни было подозрительно, не пришел, зато серафим Талон отбивал ритм ясеневой тростью по столу. Он даже улыбнулся нам, когда мы вошли.

Занявший нам места Батист поманил нас, и когда мы устроились за столом, юный кузнец подвинул мне кружку с водкой, но я, как обычно, отказался.

– Не мне, брат, merci.

– Ой, да ладно! – не уступал чернопалый. – Пора взрослеть! К тому же не каждый день возвышается новый брат Ордена! Одна кружечка не повредит!

– У него есть причины, – тихо произнес де Косте, забирая питье. – Закончим на этом, ладно?