Империя вампиров

Габриэль моргнул и, собрав глаза в кучу, посмотрел на историка. Медленно покачал головой.

– Не хочу больше говорить о них.

– Неужели надо повторять? Моя императрица требует твою историю.

– Будет ей история. – Габриэль стиснул бокал в руках так, что побелели костяшки. – Просто мне сейчас неохота говорить о семье.

– Ты здесь пленник. Полностью в нашей власти. Ты во всех смыслах мой раб, шевалье. Так что прости, – вампир подался вперед, – но неужели я хоть чем-то намекнул, что мне есть хоть малейшее дело до твоих чувств?

Бокал треснул в руке Габриэля, и из кулака на каменный пол брызнули сотни сверкающих осколков. Морщась, угодник раскрыл ладонь и посмотрел на темные, густые и сладкие капли крови.

Жан-Франсуа вскочил с места. Он будто и не двигался вовсе, но вот он уже стоит на другом конце комнаты и грозно щерится. Он смотрел на красную капель, и в его глазах читался черный голод.

– Ты с ума сошел?!

Габриэль с улыбкой вытянул порезанную руку.

– Ты что, вида крови боишься, вампир?

Жан-Франсуа зашипел, обнажив жемчужно-белые клыки.

– Я ничего не боюсь, де Леон. Только того, что сотворю с тобой, если дам голоду волю.

– И что же это ты со мной такого сотворишь, холоднокровка? – Габриэль прищурился. – Не передав своей императрице всей истории?

Последний Угодник встал с кресла и шагнул к вампиру, вытянув перед собой порезанную руку. Жан-Франсуа отступил еще на шаг.

– Как по мне, тут каждый чей-то раб.

– Мелина! – взревел Жан-Франсуа.

Дверь моментально распахнулась, и на пороге встала рабыня в длинном черном платье. Она широко раскрыла глаза, а одну руку сунула под корсаж платья.

– Хозяин?

Вампир моргнул, и тень в его глазах рассеялась. Он оправил кафтан и пышные манжеты.

– Наш гость порезался.

Женщина выпустила оружие, рукоять которого сжимала под корсажем. Скорее всего, у нее там был кинжал, хотя наверняка Габриэль не мог сказал. Сделав книксен, Мелина подошла к угоднику и взяла его за руку. Сделала она это нежно, но в ее хватке ощущалась ужасающая сила – мощь, дарованная кровью хозяина. Угодник неотрывно смотрел в глаза вампиру; он мрачно улыбнулся, видя, что тварь, хоть и вернула себе самообладание, все еще боится подойти близко.

– Порез глубокий, хозяин, – доложила Мелина. – Со временем затянется, но будет лучше, если я…

– Быстрее.

Рабыня снова присела в книксене и поспешила прочь из камеры.

– И еще бутылку, сука, прихвати! – крикнул ей вслед Габриэль.

Женщина сбежала по ступеням в вихре черного дамаста. Она вновь оставила дверь незапертой. Габриэль прислушался к ее шагам: сорок ступенек, семьдесят… Его чувства по-прежнему сохраняли бритвенную остроту. Лязгнули ключи, тяжелый замок. Хлопнула дверь.

Затем он снова посмотрел на вампира. Жан-Франсуа так и жался на другом конце камеры. Томик с историей выпал у него из рук и лежал, раскрывшись на странице с портретом Диор – еще в «Идеальном муже», одетой в идиотский кафтан. Угодник подобрал книжицу, вновь подивившись искусной работе вампира.

– Приличное сходство. – Он улыбнулся, а в груди защемило. – Польстило бы этой мелкой сучке.

– Положи на место. Кровью испачкаешь.

Габриэль бросил книжицу на кресло вампира.

– Не дай Бог.

Историк убрал с лица длинный золотистый локон и с угрозой прошептал:

– Я позабочусь, чтобы за это тебя наказали, де Леон. Я еще поставлю тебя на колени.

– Уверен, ты прямо сейчас можешь меня распробовать. Только сам же знаешь, что напрасно потратишь время, да?

– Уж времени-то у моей императрицы в избытке.

Габриэль покачал головой и поскреб щетину на подбородке, оставив алые разводы.

– Будь это так, я уже был бы мертв, вампир. Твоей императрице нужен секрет Грааля. Но ты же сам сказал: чаша разбита. Грааля больше нет. Это твои слова, пиявка. Это – твои здесь, сейчас и навсегда. И когда порожденные вами же чудовища осушат этот мир до последней капли, винить вам останется лишь самих себя.

Габриэль обернулся через плечо.

– Быстро, однако.

На пороге стояла рабыня.

– Хозяин?

Габриэль снова посмотрел в глаза Жан-Франсуа.

– Я больше не хочу говорить о семье, вампир. Так что либо ты сидишь и тихо смотришь, как я напиваюсь, либо я не трачу твое время и возвращаюсь к истории, ради которой здесь торчу.

Вампир очень долго молчал, прежде чем наконец ответить:

– Как угодно, шевалье.

Угодник вернулся на место и, морщась, сел. Рядом на колени опустилась рабыня. Она принесла котелок с кипятком и бинты; Габриэль уловил душок обеззараживающих средств: ведьмин орех и медовая обманка. А рядом с котелком…

– Merci, мадмуазель Мелина, – сказал он, хватаясь за свежую бутылку моне. – Когда меня отправят в ад, я обязательно замолвлю за вас словечко.

Жан-Франсуа медленно вернулся в кресло и, не сводя глаз с раненой руки угодника, подобрал книжицу. Оправил свой прекрасный кафтан, выдержал три вдоха и выдоха, возвращая себе самообладание, и лишь потом заговорил:

– Итак, твои маневры в Сан-Гийоме обернулись бойней, угодник. Сестра Хлоя, отец Рафа, Сирша, Беллами, Феба… весь отряд Грааля. Велленский Зверь всех перебил. Вы с мальчишкой оказались единственными, кто пережил гнев Дантона.