Империя вампиров

Так оно и началось: двухдневное адское плавание вверх по Вольте со скоростью улитки. Где-то через час пришел Карлайл проведать меня, но отвечал я односложно, пока до него наконец не дошло и он не удалился. Похоже, я стал для этих людей первым членом Ордо Аржен, которого они увидели во плоти, а добрый капитан и его команда, кажется, разочаровались. Я же просто держался изо всех сил, не поднимая головы и ощущая рядом присутствие бдительной Диор. Девица не сдвинулась с места, пока не ударили в рынду, зовя на ужин, да и тогда она отлучилась совсем ненадолго.

– Там позади человек умирает.

Я сморгнул пелену с глаз и поднял взгляд. Диор протягивала мне деревянную плошку с – ну, ты, сука, уже догадался – картофельным рагу.

– Чего?

– Там, – мотнула она головой назад, – на жопе судна.

Я приподнял миску и заставил себя проглотить немного рагу.

– Жопа у корабля з-зовется кормой.

– С ним семья. Это беженцы из Дун-Кинн. Тут все оттуда. – Диор опустила челку на глаза. – Бедолага сломал ногу по пути. Она уже почернела.

На корме среди толпы я разглядел семью, о которой говорила Диор: малый с перекошенным лицом, рядом – стройная женушка и две дочурки с глазами цвета старого неба. Бедняга лежал головой на коленях любимой, и его кожа, несмотря на мороз, блестела от пота.

– Я даже отсюда чую, – кивнул я. – Началось заражение. Он, считай, п-покойник.

– Его зовут Бойд, а жену – Бренна. Их старшую…

– Надеюсь, ты подумала не о том же, о чем и я…

Диор взглянула на свои покрытые шрамами ладони, затем на меня и спросила:

– А о чем ты подумал?

– О том, из-за чего тебя убьют, – глухо и угрожающе прорычал я. – Оглянись. Это же крестьяне, девочка: магия им не по душе, и в чудеса они не верят. Видят в них чертовщину и порчу. Вскроешь себе вены, чтобы исцелить человека наложением окровавленной ладони, и тебя сожгут, как сраную ведьму.

– От тебя мне поучения не нужны, герой.

– Тогда вынь голову из жопы, – прошипел я.

– Ладно, я знаю, что ты в затруднительном положении, но не морочь мне больше сиськи.

Я глянул на ее плоскую грудь и сказал:

– Нет у тебя сисек.

Диор от негодования даже открыла рот.

– Ах ты сучий…

– Слушай, вот доберешься до Сан-Мишона – и вытворяй там все, что от тебя потребуется. А пока не поднимай головы. Если ты еще не заметила, то от меня в заварушке толку будет, как от яиц – священнику.

Скуксившись, Диор принялась мрачно уплетать ужин. Эта девица была просто нечто: тощая и бледная, как струйка птичьего помета, но закаленная в боях. Чуть что – готова в драку лезть, дать сдачии за словом в карман не лезет. Но за этим фасадом скрывалась добрая душа. Ее глаза видели боль этого мира, а сердце стремилось излечить его раны. На миг она до того напомнила мне мою Пейшенс, что я даже забыл дышать.

– Послушай, – сказал я, скрипя зубами. – Прости, ладно? Когда меня мучит жажда, я человек совсем не компанейский.

– У меня для тебя новости: когда жажда тебя не мучит, ты тоже не подарочек. – Диор сердито посмотрела на меня. – А сиськи у меня такие, что даже ангелы ликуют, сварливый ты кусок дерьма.

– Поверю на слово, но я с твоей костлявой жопой не веселья ради таскаюсь. Нас окружает мир врагов, девочка. Если не считать Дантона, то за тобой все еще гоняется эта кровомагичка в маске и инквизиторы. – Я поморщился, глотая обжигающее рагу. – Рафа, сука… Вот нахрена он и его братия послали весточку о тебе понтифику? В голове не укладывается. Августин – тот еще гадюшник. Всегда им был.

– Ну-у-у. – Диор с печальным вздохом прикусила губу. – Инквизиторы не совсем на совести Рафы. Те две суки, что гнались за нами от самого Гахэха…

– Которых я подстрелил? Ты их все же знала.

Она опустила взгляд себе на запястье. На паутинку синих вен в белом мраморе кожи.

– Скажем так, я и без тебя знаю, что в эти ночи народ творит с ведьмами.

– Тогда тем более держи свой дар под спудом.

– Возможно…

– Мир не спасти дюйм за дюймом, девочка. Поверь мне, я про…

Снова накатила жажда: живот пронзило, глаза заволокло красным. Я стиснул заметно выросшие зубы и согнулся, пряча перекошенное лицо за волосами.

– Может, тебе поспать? – пробормотала Диор.

– А может, тебе оглушить меня?

– Господи, да я с радостью.

– Только не п-по лицу, ладно?

– Это сойдет? – со вздохом спросила она.

Я поднял взгляд и увидел у нее в руке помятую металлическую флягу.

– Это что…

– Пахнет как собачьи ссаки вперемешку с горелыми волосами, но я уверена, что это спиртное.

Я открутил крышку, и в нос мне ударил обжигающий запах.

– Где ты это взяла?

– Я шесть лет шарахалась по улицам Лашаама, не забыл? – Диор пожала тощими плечами. – Стянула у капитана. Так что лучше тебе пить быстрее и…

Ее голос затих, когда я, запрокинув голову, влил в себя всю фляжку залпом. Напиток обжигал огнем, но все же он помог слегка унять иное пламя – в животе. Затем я свернулся калачиком, страдая от боли и желая поскорее забыться.

Диор вздохнула.

– Выглядишь ты паршиво, герой.

– Не вини клинок. Вини к-кузнеца.

Она со вздохом побарабанила пальцами по коленям.

– Я присмотрю за отбой. Спи.