Империя вампиров

– В этом и вопрос, правда ведь, мадмуазель Янедевочка? Что. – Старуха подалась к ней, выдыхая дым через сморщенные губы. – Я бывала во дворце желтого короля. Вкушала сладости из рук бледнорожденных князей и танцевала голой под звездами с невестами Безвозврата. Но еще ни разу не чуяла ничего подобного тебе. Так что же ты такое?

– То, что не п-продается, – прорычал я.

Сури склонила голову набок, глядя в пустоту у меня за левым плечом.

– Такова цена, Лион Нуар. То, что в тебе, мне без нужды. У меня и так полно бледной крови.

Я стиснул зубы.

– Я другой не предлагаю, мадам.

Сури шмыгнула носом и убрала цех, фиалы и травы обратно под стойку.

– А жаль.

– Погоди. – Диор глянула меня, потом снова на Сури. – Ему никак без этого.

Старуха приподняла фиал с кончиком-иглой, зажав его двумя испачканными в чернилах пальцами.

– Всем что-то да нужно, мадемуазель Янедевочка. И за все нужно платить.

Диор задрала рукав кожаного пальто.

– Тогда я…

– Нет, – прорычал я. – Не так. Н-не для меня.

– Как угодно. – Сури улыбнулась, точно кот, который спер сметану, продал корову, а пастушку трахнул. – Это будет ждать тебя тут, пока не передумаешь. Я даже все заверну, шевалье.

Диор хватило мозгов не устраивать спектакля перед старухой, и, коротко поклонившись, мы похромали прочь из «Цены». Однако стоило нам снова оказаться на грязной улочке, как девица схватила меня за руку и зашипела:

– С ума сошел? Тебе нужна эта кровь!

– Н-не так уж и сильно.

– Насколько еще должно хуже стать? Ты едва на ногах стоишь!

– Послушай меня, девочка. – Я сам схватил ее за руку и свирепо посмотрел в глаза. – Я знаю Сури достаточно, чтобы покупать у нее то, что мне нужно, но я ей не доверяю. Забудь про дыбу и огонь, забудь про суеверных крестьян. Под миром, который видит кругом большинство людей, есть другой, тот, в котором живет настоящая темная магия. И холоднокровки в нем даже не полбеды. Есть еще закатные плясуны, феи, падшие. Не думай о Вечном Короле, пророчестве Хлои и об остальном, а подумай, что станет, если вот этот мир выяснит, на что ты способна. – Я, морщась, покачал головой. – Только резани ножом – и будет тебе исцеление от всякой хвори, от любой раны? Боже, да они ради обладания тобой на такое пойдут…

– Но тебе же надо!

Я заскрежетал зубами и закашлялся.

– Что-нибудь п-придумаю.

Час был поздний, и я слеп от боли, пока мы тащились назад на запруженные улочки. В порту отыскали ночлежку – убогое заведение под названием «Поцелуй Мэнди», стены которого были покрыты коркой из засохших стеблей холланфеля и побегов тенеспина. Заплатив трактирщику две цены, я предупредил его, что нас не должны беспокоить. Он, понимающе взглянув на моего «мальчика», подмигнул, и мы поплелись наверх. В комнате я запер дверь и повалился на кровать, свернувшись на ней в очень маленький страдальческий комочек.

Диор задернула занавески и пробормотала:

– Воняет, будто кто-то сдох.

– Возможно, т-так и есть.

– Ну и что делать будешь?

– П-повторить представление?

– Твою мать, герой, ты же…

– Я думаю! – огрызнулся я.

– Так думай живее! Потому что вид у тебя как у человека, который уже наполовину сдох и на достигнутом не остановится!

Я бросил ей кошель и прорычал сквозь стиснутые клыки:

– Хочешь быть полезной, не ссы мне в уши, сходи и принеси выпить.

– Может, нассать тебе в кружку, и ты сэкономишь деньги? А, козел ты угрюмый?

– Великий Спаситель, девочка…

Мой вялый стон потонул в грохоте, с которым захлопнулась дверь. Умирая от жажды, в агонии, я еще плотнее съежился на кровати и постарался думать, хотя череп гудел от боли, а по коже словно бегали ледяные блохи. В таком состоянии я не собирался угрожать Сури насилием, да и она была совсем не кисейная барышня: идешь к ней ссориться, прихвати нечто покруче сломанного меча. Я мог бы предложить плату крупнее, но эта сука успела положить свой слепой глаз на Диор. Или предложить услугу, вот только не горел желанием лезть в долг к таким, как она. К тому же у меня имелось дельце на востоке. Дельце мрачное и во всех смыслах кровавое. Дельце, которое завело меня так далеко от дома и очага и которое я даже не начал…

Очень некстати в стекло заскреблись: по холодному стеклу скользнули острые ногти. Сведенный желудок обожгло, и я, поднимая голову, уже ждал, что увижу черные глаза, которые будут смотреть на меня с укоризной. Но это лишь завывал ветер, и порывы его возили по стеклу сухой лозой холланфеля.

Я закрыл глаза, проклиная все на свете, зверя, которым я был и которым скоро должен был стать. Дверь открылась, и в лицо ударило что-то холодное и тяжелое. Ахнув, я открыл глаза и уставился на предмет, которым меня саданули: бутылка растворителя для краски, который мог сойти за водку. Диор стояла на пороге, злобно глядя на меня.

– Что-нибудь еще, ваше величество? Нет? Ну и славно.

Она уже хотела было снова закрыть дверь, но тут я прокряхтел:

– Ты куда?

– Здесь воняет, – бросила она. – Зато внизу есть миленькая служанка с мешочком сигарилл. Из нее компания будет куда лучше твоей. Так что когда закончишь думать и вспомнишь о манерах, приходи. А пока…