Империя вампиров

Когда я открыл глаза, кругом было темно. Затекшее тело так и ныло от холода. Спину приятно грело, и стоило пошевелиться, как я услышал бормотание. На миг я представил, что вернулся домой, в кровать, которую мы сами соорудили, к жизни, которую сами построили; в ушах снова пело море… Но вот голос позвал опять, но не из-за спины, а снаружи, из ночи за пределами пещеры:

– Габриэль.

Я сбросил с себя плащ, подоткнул его для Диор – она снова нахмурилась и пошевелилась во сне. Глаза ее метались под смеженными веками. Наверное, опять виделись крысы, выползающие изо рта матери. Подбросив в угли последнее поленце, чтобы согреть девчонку, я кое-как встал на ноги. Потом тихо, словно кошка, выскользнул во тьму.

Холодный мир затих и спал темным сном. Внизу я разглядел серебристую полоску Вольты, одинокий узкий утес над ней.

– Габриэль, – снова позвала она шепотом.

Я пошел на голос, поднялся на замерзший утес и остановился у самого края обрыва. Оттуда, на другом берегу замерзающей Вольты, у самой кромки воды я увидел ее. Бледную тень при слабом рассвете: лицо в обрамлении длинных иссиня-черных локонов, над губами родинка, и, как обычно, бровь полумесяцем. Она стояла среди заснеженных кустов и руин некогда зеленого королевства. Следила за мной. Когда она заговорила, ее сладостный шепот зазвучал у меня в голове.

– Мой лев.

– Жизнь моя, – со вздохом ответил я. – Как же ты…

– Всегда, Габриэль. Я всегда тебя отыщу.

Она смотрела на меня из-за черного ледяного залива, а мои ноги поднесли меня ближе к краю. Солнце силилось поднять голову над почившим миром, выглянуть из-за покрова мертводня. Горизонт будто налился кровью, и все вокруг словно бы тонуло в ней. Это было красиво. И ужасно. А до меня вдруг дошло, я что уже и не помню, как выглядит истинный рассвет.

– Скажи, что любишь меня.

– Я обожаю тебя.

– Обещай, что никогда меня не покинешь.

– Никогда, – выдохнул я. – Ни за что!

Она провела ногтем вдоль губ, и я понял, что она плачет: из ее глаз лились кровавые слезы.

– Мне так тебя не хватает…

– Герой?

Я обернулся, услышав донесшийся из пещеры призыв Диор. Потом снова посмотрел на Астрид – как она стоит на блеклом берегу; ее локоны подрагивали на ветру, струясь по бледным изгибам тела. В какой-то миг я чуть было не кинулся с обрыва в реку, чтобы переплыть эту черную бездну и кинуться в объятия супруги.

– Если уж я нашла тебя, – предупредила она, – то и Дантон отыщет.

– К тому времени я буду готов.

– Герой?

В голосе Диор уже слышалась легкая дрожь. Я глянул в сторону пещеры.

– Мне надо вернуться, – прошептал я. – Она напугана.

– Тебе не о ней надо тревожиться, любимый. Помни, ради чего ты нас покинул.

– Астрид, я…

Не дослушав, Астрид развернулась и упорхнула в лес, как призрак, бледная и нагая. Остались лишь пустой берег над обрывом и Вольта внизу. Дрожащими руками я утер слезы, смахнул с лица волосы и протиснулся назад в пещеру, к теплу костра. Диор сидела у огня, ссутулившись и кутаясь в пальто.

– А вот и ты, – сказала она.

– А вот и я. Ты как?

Она пожала плечами, словно расправляя их под латным доспехом.

– Я решила было, что ты… – Диор нахмурилась при виде моих воспаленных глаз и изможденного лица. – С тобой все хорошо?

– Нет. Жажда мучит.

Девица взглянул на меня с подозрением.

– Ты это… болтаешь во сне.

– А ты храпишь, но я ведь не жалуюсь. – Пока Диор что-то там возмущенно бормотала, я взглянул на пробившиеся в пещеру рассветные лучи. – Коли ты проснулась, то пора в путь. До Редуотча путь не близкий, а мне еще надо разжиться куревом.

Озабоченное выражение пропало с лица Диор, сменившись угрюмым.

– Надо утолить потребность, да?

– Не сравнивай, – сердито ответил я – Я не твоя мама. Я бледнокровка, не забыла?

– Может, и так, но на тебе все равно лежит тень.

– Эта дрянь в моих жилах. Она делает меня тем, что я есть. Я не для забавы курю, а потому что так надо. Либо ты даешь зверю чего он хочет, либо он забирает это сам.

– Так ведь… твой походный цех, твои препараты… они остались в седельных сумках.

Я со вздохом скорбно обернулся на реку, на другой ее берег.

– Oui.

– Надо вернуться в Сан-Гийом? Шлюха осталась в стойле, можно бы…

– Нет, – сухо ответил я. – Это слишком опасно, да и Шлюха вырвалась из стойла, еще пока мы бились. Сейчас она, сука, уже за многие мили отсюда. Несколько лет назад я бывал в Редуотче, там живут люди, которые возят товар из мрачных местечек. Доберемся до Ночного рынка, и я отыщу все, что мне нужно.

– А если не найдешь?

Я сглотнул ком в горле. Огонь под кожей скоро должен был перекинуться на хребет, а оттуда – в самые кончики пальцев. Я взглянул на Диор, на ее губы и заостренный подбородок, на жилку, что билась под челюстью.

– Идем, – позвал я, хватая Пьющую Пепел.

III. Вини кузнеца

Спустя три дня мы уже едва плелись.

Мерзли. Запинались. Ничего не ели, перебиваясь редкими мерзлыми грибами.