Иная судьба. Книга II

— Вы… Возможно, вы не знаете таких деталей, ваша светлость… — Доротея Смоллет уже поняла некую вольность своего поведения, и ей было неловко. Ворваться в кабинет сиятельного… хозяина, чёрт его дери, хозяина! с ходу напуститься на него, почти наорать, как какая-то базарная торговка… Нет, надо держать себя в руках.

Она тщательно подбирала слова.

— Ваша светлость, не секрет, что главные сплетницы в свете — это женщины. Мне уже довелось узнать, что самые злоязычные из них — простите, ваша светлость, по известным причинам я опущу имена, но вы их знаете не хуже меня — так вот: самые стервозные, как мы их называли, «ехидны»…

— «Мы»?

— Ах, сударь, девушки-дебютантки, впервые вышедшие в свет, всегда стараются держаться друг друга, а я ведь когда-то тоже была дебютанткой… Так вот, все эти «ехидны», от которых нам, девчонкам, доставалось немало и злых хлёстких прозвищ, и незаслуженных обид, а самое главное — порочащих доброе имя сплетен — они живы и здравствуют почти все! И супруга вашего военного советника, и сёстры епископа Роанского, и жёны главного судьи и прокурора, и родственницы дипломатов из Бриттании, Пруссии, Словении… Их языки за это время превратились в жала, а склонность к иронии переродилась в стремление залить желчью всё и всех вокруг. Мне довелось совсем недавно стать свидетельницей разговора в книжной лавке — благо, меня эти особы не заметили — о том, какие действия они собираются предпринять, стоит лишь фальшивой герцогине…

У герцога дёрнулась щека.

— …да-да, именно так они и выразились, «фальшивой», допустить малейший промах.

— Заговор? — рыкнул Жильберт д'Эстре, помрачнев.

— Хуже, ваше светлость. Ненависть. Женская ненависть. Похоже… Это всего лишь мои предположения, ведь я уловила только часть разговора, да и то случайно. Я стояла в тени книжных шкафов, поэтому меня они не заметили, отослали приказчика за редкой книгой, а сами предались злословию. Так вот, похоже, ваша… прежняя герцогиня была их кумиром.

Капитан Винсент кивнул.

— Надо сказать… да, был у неё круг собственных…э-э… почитательниц… Неужели эти грымзы не угомонились?

— Они будут караулить с высунутыми жалами, а в ожидании — копить лучшие яды. И стоит им лишь подать повод, малейший повод… Ваша светлость, вы же не можете их запереть или запретить появляться на балу! Они и это извратят и преподнесут и как ваш деспотизм, и как стремление выгородить… простите, самозванку, — шёпотом докончила Доротея.

— Демоны, — пробормотал герцог. — Об этом я не подумал. Но ведь наша легенда…

— Она прекрасно прижилась в народе, — сухо обронил Максимилиан Фуке. — Простые люди и среднее сословье готовы носить её светлость на руках. Но жала старых кобр, как совершенно правильно соизволила их назвать госпожа Смоллет, ещё достаточно сильны, чтобы причинить неприятности. До бунта, конечно, не дойдёт, но вот до Государя… У них большие связи при дворе, ваша светлость.

Герцог в досаде стукнул кулаком по драгоценной столешнице красного дерева.

— Демоны… Я привык встречаться с врагами лицом к лицу, но вот с явной подлостью… Она мне всё ещё непривычна. Я понял, о ком вы говорите, госпожа Смоллет, но считал, что они угомонились.

— Им удалось провести не только вас, — заметил Фуке. — Госпоже Смоллет неслыханно повезло: она застала заговорщиц, можно сказать, с поличным. По словам прислуги, они даже в собственных домах более не обсуждают подобные вопросы, справедливо опасаясь быть подслушанными. Хорошо помнят, что ответственность за клевету одна — и для простолюдинок, и для аристократов. Поэтому…

— Я не отдам им на съеденье Марту, — жёстко припечатал герцог.

— Безусловно. Поэтому вы будете с ней танцевать. А далее — как и думали: обойдёте гостей, скажете несколько исторических фраз — и можете считать, что всё позади. Мы не можем сейчас ворошить это змеиное гнездо. Кинем им кость — кость, а не Марту, и пусть они ломают зубы и истекают ядом. Представители всех сословий, присутствующие на балу, убедятся воочию: герцогиня жива и здоровёхонька. Да, она действительно не та, которую в своё время обманом подсунули их правителю, но… Раз уж речь зашла о войне между сплетницами — мы уже взрастили целую армию сторонников новой герцогини, а те, кто увидит и пленится ею на балу, станут авангардом этой армии, её ударной силой. Известных мне «ехидн» не более пятнадцати; мы выставим против них силу вдесятеро большую, и задавим численностью. Но для этого…

Тяжёлая рука секретаря его светлости опустилась на женское плечо.

— Для этого, — почти шёпотом сообщил Фуке, — надо, чтобы её светлость танцевала безупречно. И я не сомневаюсь в её способностях.

Доротея в отчаянии заломила руки.

— В этом-то всё и дело. Единственное, что ей не даётся — это танцы. Я думала — со временем мы этот порог одолеем, но…

Секретарь стремительно выпрямился.

- Неужели?

— Не может быть, — твёрдо сказал Жильберт д'Эстре. — Ей всё удаётся, пусть не с первого раза. Да ведь я видел — у неё на первом же занятии почти получалось!