Иная судьба. Книга II

Доротее хотелось зажмуриться. Тяжело признаваться в неуспехах ученицы. Это заставляет сомневаться в профессиональном уровне учителя.

— Она по-прежнему остаётся на уровне этого «почти», ваша светлость. При всём старании и со своей, и с моей стороны. Может… нанять учителя?

— Нет! — рявкнул герцог. — Никогда! Об этом не может быть и речи!

Капитан Винсент, до этого не проронивший не слова, прекратил, наконец, измерять шагами кабинет.

— Я случайно присутствовал на одном из занятий, когда мне понадобилось пройти через музыкальный зал. Госпожа Смоллет, сдаётся, вы несколько преувеличиваете размер бедствия. Да, мне тоже танец её светлости показался далёк от совершенства, но… — Доротея возмущённо вскинулась, но синеглазый капитан прервал её жестом. — Это ещё не главная опасность. Движения её скованы и заучены, иногда даже тяжеловесны, как у очень старательной, но не слишком способной ученицы… Это бывает. Но вспомните, какая версия событий ныне считается официальной: та, в которой госпожа Анна-Марта была похищена и долго держалась в плену. Смешно ожидать от женщины, прошедшей кошмар заточения, что она будет совершенна во всём. Да это и не нужно. Павана — танец неторопливый, достаточно простой, его, в конце концов, можно просто п р о й т и; вот и пусть пройдёт, даже с известной долей неуклюжести, это наполнит сердца сердобольных кумушек жалостью, а также ощущением собственного превосходства над герцогиней. Ну и пусть их. Меня больше тревожит другое. Толпа.

Герцог чертыхнулся, позабыв, что в кабинете находится дама. И в самом деле… Его робкая голубка, уже три недели живущая в скромном уединении Гайярда, а до этого — в деревенской глуши, просто-напросто растеряется, попав в трясину разнаряженных надменных особ, ослепляющих россыпями драгоценностей, оглушающих шорохом парчи и ароматами духов, цедящих слова сквозь зубы или склоняющихся в угодливых поклонах, а потом прожигающих спину взглядами, взглядами, взглядами… И там, в зале ратуши, она попадёт под обстрел этих глаз, жадно следящих за каждым движением, подмечающих любой промах, истолковывающих его на разные лады и…

Невозможно, немыслимо отдать им на растерзание его Мар..

— Учителя придётся найти, — хладнокровно продолжал его молочный брат, словно не замечая приближающейся волны державного гнева. — Но не для неё. Для госпожи Россильоне.

Секретарь прищёлкнул пальцами. Его лицо озарилось слабой улыбкой. Хорошо знающий его человек, заметив подобное проявление эмоций, изумился бы: это означало, что в душе господин Фуке расхохотался от облегчения. Но герцогу было не до наблюдений: он в лёгком остолбенении уставился на капитана.

— Ты предлагаешь… Пригласить на бал и её? Османку? Вдову?

— Что ж, госпожа Доро… Смоллет тоже вдова, но ведь она тоже будет присутствовать. И нынешнее её положение при её светлости, и титул, доставшийся от супруга и никем не аннулированный, позволяет ей, между прочим, идти в танце сразу после вас с герцогиней. Вот хотя бы с Максимилианом. А госпожа Россильоне… Мне напомнить твои же соображения, исходя из которых, ты пригласил её с отцом, — последнее слово он выделил интонацией, — в свой дом, принял под своё покровительство?

Герцог задумчиво потёр подбородок.

— Да, если рассматривать её как представительницу купеческого сословия… Это, пожалуй, приемлемо. Траур? Его отсутствие спишется на моё приглашение, он него не отказываются. Но вот как посмотрит её отец на то, что дочь появится в свете, да ещё с открытым лицом?

— А мы предложим ей вуаль в мавританском стиле, — быстро ответил Фуке. — Прозрачную, в тон туалету, оставляющую открытыми только глаза. Условности будут соблюдены, а господину Суммиру я намекну, что на балу он сможет завести полезные знакомства, и, как знать, вдруг ему попадётся кандидатура для нового мужа дочери? Я слышал, он уже озабочен этим вопросом. Пристрелим таким образом двух вальдшнепов, ваша светлость. Учитель будет обучать госпожу Фотину, наша госпожа — наблюдать и практиковаться.

— М-м-м… — Герцог поморщился, будто прихватило зубы. — Ей надо практиковаться с партнёром! Но не могу же я торчать дни и ночи в танцевальном зале? Ты же знаешь, сколько у меня дел!

— Вот если бы кто-то из вас… — посмела заикнуться Доротея.

Мужчины, забывшие было о её присутствии, воззрились на женщину с удивлением.

— В обучении очень важен пример, — пояснила Дори. — В пансионе нас обучали по принципу: «Делай как я!» У нас было два учителя: один шёл в паре с дамой, другой рассказывал и поправлял, оценивал и давал советы. Думаю, девушкам будет полезно, если, допустим… Я знаю о ваше занятости, господа, но что, если хотя бы один из вас возьмёт на себя роль моего кавалера? При обучении, конечно. — Щёки Дори так и запылали.

Откинувшись на спинку стула, его светлость смотрел на наставницу обожаемой супруги с нескрываемым изумлением. А потом вдруг вспомнил, как обучал Марту пользоваться столовыми приборами… на собственном примере.

— «Делай, как я…» — повторил задумчиво. — В этом что-то есть…