Индуистская мудрость

Упанишады – это произведения, составляющие завершающий цикл канонического свода Вед, сложившийся в основном в 7 – 6 вв. до н.э., объединяются с араньяками названием Веданта. Слово «упанишад» означает «сокровенное учение» (букв. подсаживание «ученика к учителю»), доступное лишь избранным. Выделяют шесть древнейших прозаических Упанишад: «Брахадараньяка», «Чхандогья», «Тайттирия», «Айтарея», «Каушитаки» и «Кена» (наполовину стихотворная). Позднее сложились стихотворные «Катхака», «Иша», «Шветашватара», «Мундака» и «Маха-Нарьяна», еще позднее – прозаические «Прашна», «Майтраяния» и «Мандукья». Название упанишад носит еще около 200 произведений, но они создавались много позже (на всем протяжении средних веков).

Формально Упанишады продолжают традицию Вед, но содержание их не ограничивается ритуальными, мифологическими и космогоническими темами предшествующей литературы. Не отрицая традиционные ритуальные толкования брахман и развивая их, они проповедуют новые идеи и учения, основополагающиеся на положении о предпочтении «внешнему» ритуалу «внутреннего», отвечающему «должному почитанию» Божества. Здесь внимание сосредотачивается на символике обряда, и Упанишады посвящены уже не столько толкованию правил ритуальных действий, сколько отвлеченным от него и более глубоким проблемам мироздания и человеческого бытия.

Центральным в учениях Упанишад становятся разрабатываемые в них понятия Брахмана и Атмана.

Большой интерес представляют воззрения Упанишад на физиологическую и психологическую деятельность человека, на его функции, способности, состояния человеческой психики и всего организма. В текстах даются также программы должного поведения и провозглашаются определенные этические нормы, причем этические взгляды находятся в тесной связи с космологическими, физиологическими и психологическими учениями. /49, 427/

***

Поистине, дыхание – это познание. Поистине, познание – это дыхание. /2, 59/

***

– Принеси мне плод смоковницы, – говорит отшельник сыну.

– Вот он, господин.

– Разломи его.

– Я разломал его, господин.

– Что видишь ты в нем?

– Нежные зерна, господин.

– Разломи одно из них. Что ты видишь в нем?

– Ровно ничего, господин.

– Это тонкая часть, которой ты, дорогой мой, не замечаешь. Из нее, дорогой мой, из этой тонкой части возникла вся большая смоковница. Верь мне, дорогой мой, эта тончайшая сущность есть во всем мире. Это – Истина; это есть во мне и в тебе. /10, 78/

***

Пусть не стремится человек распознать речь – пусть узнает говорящего. Пусть не стремится он распознать запах – пусть узнает обоняющего. Пусть не стремится он распознать образ – пусть узнает смотрящего. Пусть не стремится он распознать звук – пусть узнает слышащего. Пусть не стремится он распознать вкус пищи – пусть узнает распознающего вкус пищи. Пусть не стремится он распознать действие – пусть узнает действующего. Пусть не стремится он распознать удовольствие и неудовольствие – пусть узнает распознающего удовольствие и неудовольствие. Пусть не стремится он распознать блаженство, любовную страсть, произведение потомства – пусть узнает распознающего блаженство, любовную страсть, произведение потомства. Пусть не стремится он распознать движение – пусть узнает двигающегося. Пусть не стремится он распознать разум – пусть узнает разумеющего. Таковы эти десять элементов существ, относящихся к познанию, десять элементов познания, относящихся к существам. Ибо, если бы не было элементов существ, то не было бы и элементов познания; если бы не было элементов познания, то не было бы и элементов существ. Ибо благодаря лишь одному из двух не мог бы воплотиться никакой образ. Он не множественен.

Подобно тому, как в повозке обод колеса укреплен на спицах и спицы укреплены в ступице, так же и элементы существ укреплены в элементах познания и элементы познания укреплены в дыхании. Это дыхание – познающий Атман, оно – блаженство, лишенное старости, бессмертное. Оно не становится больше от доброго действия, меньше – от недоброго. Ибо, воистину, оно побуждает к доброму действию того, кого хочет возвести из этих миров; оно же и побуждает к недоброму действию того, кого хочет низвести. Оно – страж мира, оно – повелитель мира, оно – владыка мира. "Оно – мой Атман», – пусть человек знает это. /2, 62/

***

Этот Атман внутри тела, состоящий из света и чистоты, достигается истиной, тапасом, правильным знанием и постоянной воздержанностью. Его видят люди, владеющие собой, освободившиеся от пороков. /10, 79/

***

Кем движимый и побуждаемый летит разум? Кем вызванное к жизни возникает первое дыхание? Кем движима эта речь, которую произносят? /2, 71/

***

Его (Атмана) облик невозможно увидеть,

Никто не видел его глазами.

Его восприемлют сердцем, умом, мыслью.

Тот, кто знает это, становится бессмертным. /10, 79/

***

Упакосала Камалаяна жил учеником у Сатьякамы Джабалы. Двенадцать лет смотрел он у него за жертвенными огнями. А тот, хоть отпустил домой других учеников, завершивших свое обучение, не отпускал его. И жена Сатьякама сказала ему: