Инквизиция, ересь и колдовство. «Молот ведьм»

Обе составляющие обвинения в «упрощенном определении» злонамеренного колдовства (maleficia) в «Инструкции» даны предельно ясно через набор конкретных «преступлений», вменяемых в вину этой женщине (брань в адрес инквизитора и вызывающее поведение на его проповеди, колдовство по отношению к рыцарю Йоргу Шписсу, повлекшее впоследствии смерть последнего, проклятье в адрес удачливой в отношениях с другим мужчиной соперницы).

Участие в колдовстве демонов, полеты на шабаш и прочие, широко обсуждаемые в демонологической литературе XV в. (и в последующем на страницах Malleus Maleficarum) составляющие maleficia, в «Инструкции» отсутствуют.

Такое толкование норм канонического права полностью соответствует «упрощенному определению» колдовства, представленному в «Нюрнбергском руководстве». Можно предположить, что более специфические обвинения (отношения с инкубом, полеты на шабаш и т. п.) не нашли отражения в материалах из-за незавершенности инсбрукского процесса. Однако их нет и в «примерах», которые Инститорис приводит в своем трактате, где он дважды (!) пересказывает историю Шоберин, сосредоточив внимание исключительно на мести сопернице.

Experiencia (орфография согласно «Инструкции»), т. е. опыт, полученный в ходе инквизиционного дознания и представленный в виде ряда историй из практики, на основании которых Генрих Инститорис выводил regula generalis, «общее правило», в качестве ключевого элемента перекочевал позднее в главное его интеллектуальное детище — обширный трактат Malleus Maleficarum.

Случай Хелены Шоберин, очевидно, должен был интересовать Генриха Инститориса для пополнения собственной «коллекции примеров из практики», что и могло побудить его к дальнейшей детализации допроса. Даже несмотря на то, что процедура дознания не была завершена, этот сюжет занял достойное место среди прочих историй, собранных в «Молоте ведьм».

Обстоятельства дела Шоберин присутствуют в двух далеко отстоящих друг от друга нарративах. В классификации В. Берингера и Г. Ерошека они обозначены, соответственно, как первый (MM II/1,1 De diversis mediis quibus demones attrahunt et alliciunt innoxios per maleficas ad argumentum illius perfidie) и четвертый (MM II/1,12) «примеры» из диоцеза Бриксена и города Инсбрук. Определенная ирония заключается в том, что по отдельности эти нарративы были идентифицированы как относящиеся к делу Хелены Шоберин при переводе Malleus Maleficarum на немецкий (фрагмент из 12 главы) и английский (фрагмент из главы 1 второй части) языки. Однако в обоих случаях второй нарратив остался без атрибутации.

По моему мнению, случай повтора сюжета в структуре повествования «Молота ведьм» принципиально важен для понимания ситуации, поскольку указывает на его значимость в глазах Генриха Инститориса.

Итак, собственно повторяющаяся история.

Первый нарратив даётся от первого лица — «юноши» (iuuenis), мужа околдованной девушки, который рассказывает свое видение событий следующим образом:

«В молодости был я страстно влюблен, она же непрерывно настаивала на том, чтобы я сочетался с ней браком, однако, отвергнув ее, я взял в жены другую из другого княжества; но желая, дружбы ради, угодить ей, пригласил ту на свадьбу. Придя туда, пока другие почтенные женщины преподносили свои поздравления и дары, та, что была приглашена, подняв руку, сказала так, что прочие окружавшие женщины слышали: “Мало дней здоровых будет у тебя с сего дня”»[348].

Далее следует описание недуга, поразившего девушку и в целом соответствующего показаниям, данным этим свидетелем через какое-то время в суде Инсбрука.

Второй нарратив имеет иную структуру. Основные события описываются здесь отстраненно, более лаконично и с некоторыми изменениями:

«Поистине, некий повар эрцгерцога привел девицу достойную, но чужестранку; ведьма, его любовница, на людной улице предрекла девице порчу и смерть, вознеся руку и сказав: “Не долго тебе радоваться твоему замужеству!”, так что прочие почтенные лица слышали»[349].

Далее в этом «примере» появляется прямая речь жертвы колдовства: «Вот, так я умираю, поскольку та убила меня своим колдовством с Божьего попущения»[350].

Таким образом, первый нарратив воспроизводит обвинения неназванной супружеской пары в адрес Шоберин. Основные обстоятельства указаны схожим образом: здесь есть признание мужем любовной связи с колдуньей, есть девушка «из другой державы», в качестве способа колдовства указывается публичное проклятие, пророчество, предрекающее несчастье. Даже слова Шоберин переложены на латынь достаточно точно, хотя сам факт перевода обращает на себя внимание[351]. Как и в случае с инсбрукской «Инструкцией», собственно пострадавшей отведена роль второго плана. В Malleus Maleficarum историю рассказывает муж, тогда как девушке остается только страдать от колдовства, пока несчастье описывает ее супруг.