Иннокентий Смоктуновский. Без грима

– Полная оторванность от мира. Я там не был больше 50 лет… Когда мы подъезжали к Татьяновке, то приблизительно километра за два от деревни стояла огромная толпа – мои родственники. Двоюродный брат и две двоюродные сестры нарожали детей, а те, в свою очередь – тоже рожали… Они не знали точного времени моего приезда, поэтому прождали на дороге несколько часов… Среди этой толпы стояло много детей, и вся эта орава кричала мне: «Дедушка к нам приехал! Дедушка приехал!» Я их моментально возненавидел за этого многочисленного дедушку… Я был рад встрече. Двоюродного брата не видел 55 лет. Изумительный человек! Если его одеть в тогу – Юлий Цезарь! И при этом – полная детскость. Но когда слушает – мыслитель. Весь в своих внутренних оценках…

– Чем занимается?

– Он хлебопашец. Был на войне… Пришел без руки. Уникально знает свои места: где какие луга, какие пашни…

– Он тоже Смоктуновский?

– Нет. Мы Смоктуновичи. Меня заставил изменить фамилию директор Норильского театра, где я работал. Предложил взять псевдоним «Славянин». Я не согласился, он угрожал уволить, тогда с обоюдного согласия поменяли в моей фамилии окончание – и я стал Смоктуновским…

– Ваш дом в Татьяновке сохранился?

– Нет. Где стоял дом – сейчас огромная куча зерна, потому что рядом построили зерносушилку. Я нашел там старый лемех от нашего плуга – привез в Москву… Там удивительные люди! Не суетные. Покой – как у коронованных особ. Достойные, не хорохорящиеся. Ко мне совмещают уважение и гордость, когда видят по телевизору, читают в газетах – с полным пренебрежением: занимаюсь совершенно непонятным для них делом. Вот если бы корову подоил – вот это да!

Вот уже третий месяц я терзаю Иннокентия Михайловича различными вопросами. Мы работаем вместе – снимаемся в двухсерийном телевизионном фильме «Дети солнца» по Горькому. И я пользуюсь этим случаем – спрашиваю обо всем, что приходит в голову. Мы и раньше работали на одних и тех же фильмах – и в «Чайковском», и в «Выборе цели», и в «Легенде о Тиле», и в «Живом трупе», а в картине «Степень риска» я даже играла его жену, но в кадре мы ни разу не сталкивались…

Правда, много лет назад мы вместе дня два репетировали сцену из «Гамлета»: он – Гамлета, я – Офелию… Меня вызвали на «Ленфильм» как раз в то время, когда я сама репетировала роль Гамлета в Театре имени Маяковского. Бросив все дела, я помчалась в Ленинград, по дороге соображая, как Козинцев мог догадаться о моем Гамлете? Оказывается, вызывали на Офелию… Любопытство удержало меня тогда на те два дня репетиций в Ленинграде, но до сих пор сохранился комплекс вины перед Смоктуновским за неудачное «чириканье» несвойственной мне роли и желание доказать, что «могу»…

– Иннокентий Михайлович, вы не помните, как репетировали со мной в «Гамлете»?

– Нет… Впрочем, что-то припоминаю… Это была репетиция в комнате, а почему не было кинопроб – не знаю… Хотя потом, читая вашу книжку, где вы пишете, что хотели играть Гамлета, посмеялся. Забавно, дружочек, вы это написали; очень наивно браться женщине за эту роль.

Я не спорю… Продолжаю спрашивать.