Инсбрукская волчица

До этого момента я сомневался в точности моего единственного выстрела и склонялся к тому, что пуля не задела волчицу. Но рассказ лесничего говорил об обратном. Но какая, однако, непрошибаемая девица эта Анна Зигель! Много ли найдётся на свете девушек её возраста, способных не только совершить такое чудовищное преступление, но и с полным хладнокровием уйти от полиции, затем явиться на кладбище во время похорон, затем, будучи раненой, успешно прятаться в лесу… В очередной раз, задав себе эти вопросы, я снова убедился, что судьба столкнула меня с явлением незаурядным, поразительным.

– Вы же, надеюсь, не думаете плохо о моём парнишке? – с тревогой спросил лесничий, дёргая меня за рукав, – он-то дурашка, и понятия, небось, не имеет, что она натворила. Слышал, а не думает, что она виновата. Считает её, наверное, несчастным затравленным зверьком, вроде раненой косули.

Я убедил встревоженного отца в том, что его сыну не грозит ничего более страшного, чем простой допрос в полиции по поводу его знакомства и встреч с нашей подозреваемой, и мы отправились дальше на поиски Густава.

Обнаружили мы его под раскидистым, покрытым какими-то мелкими ягодами кустом. Парень сидел в напряжённой, явно неудобной позе и всё время оглядывался. Он не встал нам навстречу и ничего не сказал, и я увидел, как неприятно это поразило его отца.

– Густав, что ты здесь делаешь? – довольно строго обратился лесничий к сыну, – встань, поприветствуй господина инспектора.

Парнишка встал неловко, будто ноги у него были на шарнирах, невнятно пробормотал слова приветствия, глядя в землю и вдруг стал заваливаться на спину, изогнувшись дугой.

– Ах, ты ж беда! – воскликнул его отец, пытаясь подсунуть под голову упавшего сына куртку, – опять припадок! Давно уже не было, и вот опять!

Эпилепсия. Больше мне в лесу делать было нечего, по крайней мере, до тех пор, пока Густав не придёт в норму после припадка. Пообещав лесничему как можно скорее прислать к ним с сыном помощь, я заспешил к дороге.

Когда я добрался до участка, один из патрульных доложил, что этой ночью в то ущелье, в которое, по словам моих людей, скрылась преступница, сполз огромный пласт земли. Надежда на то, чтобы при помощи старательного изучения всех следов, в том числе и не видных на первый взгляд, определить, куда дальше волчица направилась, лопнула точно так же, как и надежда выяснить это при помощи Густава.

Итак, первый день охоты ожидаемо закончился провалом. Сама природа как будто помогала волчице ускользнуть от нас. Я больше чем уверен, что не сойди в ущелье оползень, Зигель была бы у нас в руках. А так следы потерялись, теперь оставалась лишь надежда на прокол со стороны волчицы. В этом густом лесу спрятаться было очень легко, а под каждый куст полицейского не поставишь. Но главное, почему она не взяла хлеб или сахар? Поняла, что это ловушка? Скорее всего, да.

Во вчерашних сводках не было ни слова о кражах со взломом. Вряд ли Анна взяла с собой в день побега много еды, поскольку не знала, что фройляйн Ингрид именно сегодня даст показания, развеивающие у нас сомнения в её вине. «Это Густав, – думал я, – больше некому». У меня опять внутри кипела злость: что же это получается? Лучшего тирольского сыщика обвели вокруг пальца гимназистка и какой-то дурачок-эпилептик?! Ничего, мы ещё посмотрим, кто кого. В конце концов, я, будучи заядлым шахматистом, не раз попадал в неприятное положение, когда у противника было явное преимущество, и мне приходилось как-то выпутываться.

Глава 30. Ночная охота

Когда я ранним утром пришёл на работу, Кляйн уже был в кабинете. Мартин выглядел уставшим, невыспавшимся, что отчётливо читалось на его лице, впрочем, как и всегда. За время пребывания в Хорватии, кажется, он немного осунулся и уже не казался таким дородным.

– Здравствуй, Мартин, – я пожал напарнику руку. – Ну, как твоя поездка?

– Ой, – отмахнулся Кляйн, – попробуй, проведи несколько дней в компании шизофреника. Гранчар ужасно душный человек. Он совсем «ку-ку».

Мартин сделал несколько судорожных глотков воды из стакана, после чего перевёл разговор в русло расследования:

– Как успехи?

– Ушла, паршивка! – с раздражением сказал я, – пришла же, дрянь такая, на кладбище! Любовалась на плоды своего труда.

– Всё-таки она, – пробормотал толстяк, – я, как оказалось, зря ездил туда. Ничего с нашей Гранчар не случилось.

Но я не слишком внимательно слушал рассказ Мартина. Я готовился к очередному походу в лес. Рано или поздно Зигель бы допустила прокол и попалась, но ждать новых жертв я не имел никакого морального права.

– Слушай, Мартин, ты ведь сам охотник?

– На уток, – ответил напарник, – Тонкая работа: чуть дёрнешься, всё – ускользнёт птичка и плакала твоя добыча.

– А на кабана или волка ходил?

– Да разве что ещё на косулю, – пожал плечами толстяк, – только давай-ка оставим охоту на выходные, хорошо? Дел у нас и так полно.