Институт

Резиденты не имели понятия, кому они докладывали, или с какой целью; многие думали (ошибочно), что это какая-то правительственная программа Большого Брата. Большинство получали свои лишние пятьсот долларов, отправляли доклад и не задавали никаких вопросов. Естественно, время от времени, кто-нибудь всё же интересовался, и тогда обнаруживалось, что любопытство не только убивает кошек, но и их ежемесячные дивиденды.

Больше всего резидентов, почти пятьдесят человек, находилось в районе вокруг Института, и отслеживание талантливых детей не было их главной обязанностью. Основная их работа заключалась в выявлении людей, задающих неправильные вопросы. Они были, так сказать, минами-растяжками, системой раннего предупреждения.

Стакхаус отправил полдюжины людей в Деннисон-Ривер-Бенд — на всякий случай, если Диксон ошибся или солгал («Он не лгал, я бы это поняла, — настаивала миссис Сигсби»), но большинство послал в район Прек-Айл. Одному из них было поручено связаться с местной полицией и сказать, что он якобы видел мальчика, которого показывали в новостях по «Си-Эн-Эн». Этот мальчик, согласно новостям, разыскивается в свете убийства своих родителей. Его зовут Люк Эллис. Резидент сказал полиции, что не уверен, тот ли это мальчик, но он был очень похож, и выпрашивал денег. Миссис Сигсби и Стакхаус знали, что если беглец попадёт в руки полиции, это не будет наилучшим решением проблемы, но с полицией можно договориться. К тому же, всё, что Эллис скажет им, будет воспринято, как бредни неуравновешенного ребёнка.

Мобильные телефоны не работали ни в Институте, ни в городке — как и в радиусе двух миль, — так что поисковики пользовались рациями. Но имелась и проводная связь. На столе миссис Сигсби зазвонил стационарный телефон. Стакхаус взял трубку.

— Да? С кем я говорю?

Это была доктор Фелиция Ричардсон, которая сменила Зика в комнате связи. Её задница тоже была на кону, и она это прекрасно понимала.

— У меня на связи один из резидентов. Парень по имени Джин Левек. Говорит, он нашёл лодку Эллиса. Переключить его на вас?

— Немедленно!

Миссис Сигсби встала перед Стакхаусом, разведя руки, и беззвучно произнесла: «Что?»

Стакхаус проигнорировал её. Раздался щелчок и на линии появился Левек. У него был сильный говор Сент-Джон-Вэлли[91], который резал ухо.

— Я нашёл посудину.

— Мне сказали. Где?

— Она села на мель примерно в пяти милях вверх по реке от Прек-Айла. Внутри было норм воды, но ручка весла — только одного — лежала на сиденье. Оставил, где была. Никому не звонил. Тама кровь на весле. А ещё скажу вам, тама чуть повыше есть децельный порог. Если ентот пацан ваш не привычный к лодкам, особенно к вот таким вот…

— То его могло выкинуть за борт, — закончил Стакхаус. — Оставайтесь на месте, вышлю к вам пару ребят. И спасибо.

— Дык, за то мне и платят, — сказал Левек. — Я не рассчитываю, что вы скажете мне, чем он занят.

Стакхаус закончил звонок, который дал ответ конкретно на этот глупый вопрос, и пересказал всё миссис Сигсби.

— Если повезёт, этот мелкий ублюдок утонул, и кто-нибудь найдёт его тело к вечеру или завтра, но мы не может рассчитывать на удачу. Хочу отправить Рэйфа и Джона — вся моя охрана, но это изменится, когда всё закончится — в центр Прек-Айла, как можно скорее. Если Эллис идёт пешком, именно туда он и отправится в первую очередь. Если ловит попутку, его подберёт и задержит полиция штата или какой-нибудь городской коп. Всё-таки, он сумасшедший пацан, который убил своих родителей, а потом сбежал в Мэн.

— Вы правда настолько оптимистично настроены, как говорите? — Ей действительно было любопытно.

— Нет.

16

Постояльцам разрешили выйти из своих комнат на ужин. Во время еды стояла тишина. Вокруг детей, как акулы, кружили санитары и техники. Они явно были на взводе, готовые ударить или применить электродубинку, если хоть кто-то пикнет. И всё же за этой кажущейся тишиной стояло настолько сильное возбуждение, что Фрида Браун ощутила лёгкое опьянение. Был совершён побег. Все дети радовались, но никто не хотел показывать этого. А она радовалась? Фрида не была в этом уверена. Часть её да, но…

Рядом с ней сидел Эйвери, закапывая две своих сосиски в печёные бобы, а потом раскапывая. Погребая их и эксгумируя. Фрида не была такой смышлёной, как Люк Эллис, но была достаточно умна, и знала, что такое «погребение» и «эксгумация». Но она не знала, что будет, если Люк расскажет о происходящем здесь тому, кто поверит ему. В частности, что с ними будет? Отпустят ли их? Отправят ли домой к родителям? Фрида была уверена, что именно в это хотят верить дети — отсюда и тишина в столовой, — но сама сомневалась. Ей было всего четырнадцать, но она уже была закоренелым циником. Она рисовала человечков с улыбками, но сама редко улыбалась. Кроме того, она знала то, чего не знали остальные. Эйвери был в офисе миссис Сигсби и там выложил всё начистоту.

А это значило, что Люк никуда не денется.

— Ты собираешься есть или будешь играться?